– Эй, красотуля, ты куда такая красивая да одна? – сально усмехнулся стражник, замерший подле портала. – Может, дождешься конца моей смены, провожу куда захочешь. Пару раз.
Эрин с трудом подавила желание закатить глаза. Ох уж эта тяга людишек ко всему, что отличается от них хоть чем-то! Будь то магия или форма ушей.
– Кто сказал, что я одна? – усмехнулась она и коротко свистнула, подзывая скрывшегося где-то в кустах Бальтазара. Небось опять вообразил себя обычной собакой и решил напоследок погонять аэльбранских кошек.
Адский пёс появился рядом тут же, словно вырос из тени, глухо рыкнул – мол, вот он я, чего звала? И, переглянувшись с Эрин, зыркнул на разохотившегося до фейской красы стражника.
Впечатление произвёл – ничего не скажешь. Слухами Аэльбран, конечно, полнится, и за эти годы много кто успел полюбоваться жуткой статью длинноногого чёрного пса со светящимися инфернальной зеленью глазами. Да то ли до несчастного стражника эти слухи не дошли, то ли его перевели сюда совсем недавно (не иначе как в наказание), но в лице он поменялся знатно. Будто привидение увидел. Или прямо на его глазах восставшую нежить, которая вознамерилась сожрать его с костями.
Ну да, фейри в компании грима – совсем не то же самое, что очередная смазливая полукровочка.
– За псину – доплата! Двадцать серебром в пределах города, золотой – за межгород! – наконец, не иначе как чудом справившись с собой, пискнул стражник. – Куда?
– Домой, – бросила Эрин, прихватив за шипастый ошейник Бальтазара, чтобы войти в портал вместе с ним. – В Синтар.
Глава 1
Море волнуется раз.
Бушует. Злобствует. День и ночь, без сна и покоя. Шумит в бессильной ярости, волну за волной разбивает о скалы, силясь наконец обрушить их, похоронить в бездонных глубинах. Да только мыс Даэнэрис – враг штормов – стоял на западных берегах тысячи лет. И простоит ещё столько же, буде на то воля богов и богинь…
И его собственная, конечно. Недаром же он зовётся буреловом да имеет оклад в три сотни золотых.
Первые месяцы Шай и спать толком не мог – весь этот шум изрядно действовал на нервы. Затем монотонная мелодия прилива проникла в самое нутро, срослась с ним крепко-накрепко, забилась в унисон с его сердцем и стала почти незаметной – именно так ты не замечаешь своего дыхания, пока чужие руки не сомкнутся у тебя на горле, не отнимут весь воздух…
У Шая, впрочем, воздух отнять трудновато: недаром это его стихия.
– Дом, блин, милый дом, – пробормотал он, глянув вниз – за край обрыва, туда, где волны скреблись о скалистый берег мыса. – Что там у нас с погодкой?
С погодкой всё оказалось вполне сносно: Шай недаром получал за свою работу такие неприличные деньги. Запад всегда был самым проблемным регионом Эрмегарской Империи, особенно в это время года. Синтарийская осень славится не холодами, но чудовищными штормами и таким туманом, что заблудиться да убиться обо что-нибудь – дело обычное. Сколько кораблей разбилось у западных берегов – сказать сложно, ибо считать уже давно перестали.
Шай не был первым буреловом, прибывшим в Синтар, но стал первым, кто смог совладать с капризным климатом Западного Предела. Как если бы его сила идеально совпала с древней магией здешних земель.
Может, так оно и есть – кто знает? Шай не сильно задумывался на этот счёт; как и всякий боевик, он всегда предпочитал теории практику.
Жаль только, в Синтаре с него по полной спрашивают этой самой теории. (Отнюдь не философской – имея привычку пропустить пару-тройку стаканчиков с Дорианом Тангримом, в пустопорожней болтовне поднатореть несложно.) Но такова тяжёлая участь всякого лорда, пусть даже таковым ты являешься лишь благодаря заковыристой подписи леди-канцлера. Экономика, бухгалтерия, дела хозяйственные и торговые – Шайен Маклелан херг Ларт, боевик до мозга костей, и представить не мог, насколько тяжела роль деревенского старосты. Особенно если от деревни той – десяток избитых штормами домишек да древние стены фейской крепости Аэнтэр.
Что ни говори, а семейка Лейернхарт умеет добавить головной боли кому угодно. И нет, дело совсем не в небывалых способностях к ментальной магии.
К счастью, боги были милостивы: захудалую деревеньку Шай отстроил и превратил в процветающий пригород; премудрости нехитрой, в общем-то, жизни лендлорда освоил, а тяготы вероломно скинул на управляющего.
Вернее, на управляющую. Кали – крошечная белокурая фея с детским голоском – умудрялась держать в железном кулаке всё это хлопотное хозяйство. И самого Шая до кучи, но он как-то сразу подозревал, что протеже говнюка Себастьяна просто не может быть такой безобидной, как кажется.
Не то чтобы он жаловался: казна не пустеет, в бумагах образцовый порядок, даже ложечки никто не тырит. Благодать. Трудновато замыслить козни, когда тобой руководит прожжённая магиня-телепатка, вскрывающая любые ментальные щиты чуть не по щелчку пальцев.
Нет, Себастьян хоть и говнюк, а дело своё знает. И людей, что уж там, подбирает отлично.
Вот и Шая тоже… подобрал. Пусть тот поначалу сопротивлялся всеми руками, ногами и крыльями до кучи. Теперь же, глядя на бушующее внизу море, на мерно шумящий Зачарованный лес, Шай понимал – он дома. Там, где должен быть.
В конце концов, где ещё, как не в Синтаре, в твоё окно может запросто влететь стая взбалмошных пикси, а в сад – заглянуть какой-нибудь меднорогий олень. Или вот, например, грим – жуткая тварь родом будто из самого Инферно, на деле порожденная здешними лесами…
Шай вздрогнул в испуге и едва не скакнул с обрыва, когда ему под руку вдруг подлезла невесть откуда взявшаяся собака – громадная чёрная животина, головой достающая ему до бедра.
– А ты как сюда попал? – изумился Шай, покосившись на высокие, поросшие мхом стены замка, что отделял край обрыва от лежащей внизу долины и раскинувшегося за ней леса. – Через двор прошмыгнул, что ли? Так тебя, я скажу, трудновато не заметить.
Пёс глянул как-то на удивление разумно, хитро даже, и ткнулся носом ему в ладонь. Шай со смехом покачал головой.
– Хороший мальчик, – он охотно погладил пса между острыми ушами, провёл ладонью по мускулистой шее, на которой красовался нелепый шипастый ошейник. – Ну и чей же ты? Будь у кого-то из моих арендаторов такой пёсик, я бы вряд ли позабыл.
По крайней мере, надо сильно постараться, чтобы забыть пса размером с телёнка. Тем более если он ничуть не похож на местных овчарок. Скорее, на гренвудских пинчеров – костистых, с длинными лапами, узкими вытянутыми мордами и блестящей короткой шерстью – угольно-чёрной, со ржаво-красными подпалинами.
Жутковатая, конечно, зверюга. Но красивая, не отнять.
Получив свою порцию поглажек, инфернальный пёс игриво боднул его головой в бедро. Затем ухватил зубами край сумки, которую Шай по давней студенческой привычке носил через плечо, потянул на себя и умильно завилял хвостом-обрубком. Умные тёмные глаза глядели скорбно и жалобно – покайся, мол, человек, я ведь самый голодный пёсик в мире!
