Злой. Огнеопасный. Родной.
Ты можешь сжечь меня…
– Что ж ты за маньячка, твою мать?!
– Может быть, – рвано вздыхаю и нервно облизываю губы, – твоя персональная?
Больше не веду расчет, что потеряю и что обрету. Сегодня хочу обо всем забыть. Обращаю все в пользу старых «нас». Тех, которыми мы были до бункера… Тех, которым было начхать на всех второстепенных персонажей в этой жизни.
Есть только ты и я. Аллес.
Согласен?
Ярик выразительно стискивает челюсти и, трепеща ноздрями, совершает медленный и одновременно крайне яростный вдох.
– Садись в машину, – наконец, выталкивает.
Занимая свое привычное место, чувствую, как грудь острый спазм простреливает. С трепетной улыбкой веду ладонью по панели, аудиосистеме, рычагу коробки передач, находящимся на центральной консоли кнопкам управления. Сердце сжимается и раздувается, наполняясь позабытыми эмоциями. Не все их сдержать могу. Сама не замечаю, как глаза заволакивает слезами. Приходится очень часто моргать, чтобы не дать им пролиться.
Ярик заводит двигатель и покидает парковку, а я возвращаюсь к аудиосистеме. Совсем как раньше, выбираю для нас музыку.
– Мм-м, хорошая песня, правда? Эта группа из старых. Выступала раньше, чем родились наши родители. Какое-то у них название такое… То ли «Руки вверх», то ли «Ногу свело», – смеюсь без какого-либо притворства. Просто я счастлива. Пусть это лишь миг… Неважно. Эмоции бушуют во мне. Должна же я их как-то выплескивать. – Красивая, но очень грустная песня.
Подняв взгляд, понимаю, что Яр за мной наблюдает. Когда-то это казалось естественным, сейчас же вызывает острое смущение. Под ребрами томительная воронка затягивается, а мышцы живота до ноющей боли скручивает. Грудь сдавливает. За ребрами все пылает. Там пожар имени Ярослава Градского.
– Куда мы едем? – пытаюсь звучать легко и непринужденно. – Сегодня на Куликовом[1] какой-то концерт. Как думаешь, что-то интересное?
Яр мой отчаянный треп не поддерживает. Возвращая внимание на дорогу, молча ведет автомобиль. Вскоре понимаю, что направляемся в сторону дома.
Стоп… Я еще не готова с ним расстаться.
– У меня завтра только консультация. Я не тороплюсь домой. Могу гулять до утра.
Снова только смотрит и ничего не отвечает. Да что ж такое-то? Он хоть понимает, чего мне все это стоит? Темнота, его близость, безумный ворох эмоций…
Осознаю, что никак не повлияю на его решение, и смиренно замолкаю. Однако когда автомобиль проезжает мимо наших домов, не могу сдержать радости.
Мы едем к морю. Как раньше… Слишком много сегодня этого «раньше». Сердце лихорадочно скачет за грудиной. То к горлу рванет, то вниз оборвется. А потом молотит, молотит по ребрам. Дыхание учащается. Ладони потеют. Да что там... Несмотря на непрерывную работу кондиционера, между лопаток испарина проступает. Я так волнуюсь… Крайне сильно волнуюсь! Кажется, что это заметно визуально, хоть и стараюсь скрывать.
Яр глушит двигатель и, бросив в мою сторону короткий взгляд, все так же молча выбирается из салона. Я быстро перевожу дыхание, сбрасываю туфли и следую за ним. Ступни встают на тротуарную плитку. Она еще хранит тепло, но я отчего-то вздрагиваю. Чтобы достигнуть рассыпчатого песка, требуется совершить с десяток мелких шагов. Проделываю их, практически не дыша. Не могу восполнить эту функцию, потому как… Идущий впереди меня Ярик раздевается. На ходу снимает футболку, а, добравшись до воды, принимается и за брюки.
Боже…
Я сцепляю перед собой влажные ладони и пытаюсь придумать, как разбавить клубящееся и потрескивающее вокруг нас напряжение. По старым правилам я тоже должна раздеться до белья.
Готова ли сейчас?
Суматошный мыслительный процесс разбавляет удивление, когда замечаю на теле Ярика татуировки. Мельком, ничего разглядеть не успеваю. Он уже, в одних боксерах, заходит в воду.
Да, Яр с детства был крупнее остальных парней. Потом спорт сделал свое дело. Сейчас же… он абсолютно шикарен. Его рост, совершеннейшая умеренная мускулистость, сила и плавность в движениях – эстетическая красота.
Черт…
В эту секунду я не боюсь темноты, я ее ненавижу, потому что она не позволяет мне его разглядеть.
Зайдя в море примерно по пояс, Градский оборачивается. Увидев, что я так и стою в платье, подначивает якобы раздраженным тоном:
– Раздевайся, святоша. Никому не расскажу.
– Вода теплая?
– Тебе понравится.
– Хм…
На мне не самый скромный комплект белья. Чего греха таить, я банально стесняюсь, волнуюсь и… боюсь.
Готова ли я?
Нет, не готова. Но Яр поймет. Всегда понимал.
– Ну?
– Иду.
Отыскав на боку платья крошечный язычок, расстегиваю молнию. Под ткань тотчас ныряет ночной бриз. Он теплый и легкий, однако, касаясь кожи, вызывает крупную дрожь.
Собирая всю свою решительность, сминаю пальцами подол и тяну платье вверх. Протаскиваю через голову и бросаю на вещи Ярика.
Осторожно вхожу в воду.
Знаю, что он неотрывно смотрит. Чувствую это. Тело горит и жгуче покалывает. А желудок так ноет, словно к нему привязали трехкилограммовую гантель и резко бросили вниз. Именно потому, что она эфемерная, она проваливается под землю. Летит куда-то, не поймаешь.
Сама решаюсь на Ярика посмотреть лишь тогда, когда вода достигает моей шеи. Скрещиваем взгляды и застываем в паре метров друг от друга. Периферийно отмечаю, как спящие волны ласкают крупные плечи.
Я тоже хочу к нему прикоснуться… Так сильно хочу, пальцы ломит.
Дрожь выходит на постоянную основу. Что ж… Пусть думает, что мне холодно, когда я горю.
– Давай начистоту, – предлагает Яр, глядя мне прямо в глаза.
– Давай!
– Ты сказала, что ждала. В качестве кого?
Почему-то этого вопроса я не ожидала. Теряя почву под ногами, суматошно расставляю руки. Хотя сейчас, кажется, предпочтительнее уйти под воду, чем взгляд его выдерживать.
Вокруг нас вода закипает. Так и вижу утренние новости по центральному каналу: «Аномальное явление в Одессе. Проснулся подводный вулкан, о существовании которого не подозревали ученые…»
– Маруся, – хрипловатый голос Яра взбивает и превращает сумасшедшую массу эмоций в ту самую извергающуюся магму. – В качестве кого ты меня ждала? – повторяет вопрос.
С трудом сглатываю и зачем-то подплываю ближе. А ведь без того уже дышать не могу… Чтобы восполнить кислородное голодание, разрываю зрительный контакт. Вместо этого смотрю на его губы, крепкий подбородок, шею, ключицы и поблескивающие на смуглой коже капельки воды.
