– Давай, трусиха, – мягко подтягивает за собой, пока не оказываемся перед письменным столом отца.
– Ярик… – протестую инстинктивно.
Только вырываться уже бессмысленно.
– Хм… Добрый вечер, Ярослав!
– Добрый! Я забираю Марусю.
Папа упирает подбородок в кулак и медленно приподнимает брови.
– Навсегда?
– Да, – отвечает Ярик.
– Нет! – выпаливаю я.
– Ну, не ври ты, – бросает Град мне. Пока я возмущенно таращу на него глаза, вновь к папе поворачивается. – Мы подали заявление в ЗАГС. Все прошло нормально. Свадьба состоится восьмого сентября.
– Вы меня сейчас приглашаете?
Отца, похоже, смех разбирает. Хоть и не позволяет себе ухмыльнуться, по глазам вижу.
– Конечно, – так же невозмутимо отбивает Ярик. – Пока неофициально.
– Рад. Очень.
– До свадьбы вместе жить будем, – продолжает мой новоиспеченный жених.
– И после, я надеюсь, тоже?
– Безусловно, – горячо заверяет папу Град.
– Что ж… Спокойно ночи.
Наверняка мы оба выглядим весьма обескураженно, чем еще сильнее веселим отца. Он все еще сохраняет серьезный вид.
– Кхм... Спокойной ночи, – отвечает Яр за нас двоих.
И мы просто выходим. Я еще какое-то время шагаю по инерции, молча переваривая произошедшее. Почему-то так и вижу, как папа смеется. А мне вот не очень весело. Как-то странно себя чувствую… Не плохо. Просто непонятно.
Вынырнуть из этого смутно-тревожного состояния удается, лишь когда Ярик открывает передо мной дверь своего дома.
– Залетай, Титоша. Глаза закрыла, и вперед.
Еще и дразнит меня!
Я не злюсь. Наоборот, Град во мне некую дополнительную единицу энергии высвобождает. Хоть и зажмуриваюсь, прежде чем перешагнуть порог, вхожу в дом достаточно уверенно.
– Поднимемся сразу в спальню.
Его голос меня направляет. И я иду вверх по лестнице, слыша шаги за собой. Прекращаю двигаться, лишь оказавшись в комнате.
Я не заходила сюда три года, но могу сказать, что ничего не изменилось. У Ярика, как обычно, беспорядок. Не свинарник, конечно. Просто все вещи разбросаны. Для меня подобное неприемлемо. Наверное, я бы уже начала нервно прибираться, если бы не лавина воспоминаний, которая обрушилась на меня, едва глазам удалось уловить знакомую картинку.
Душу будто смычком раздирает, извлекая такие ноты, из-за которых сердце с глубокими промежутками то стынет, то усердно толкается в ребра. Не слышу и не замечаю, как Градский опускает на пол саквояж. Чувствую, как обнимает меня со спины.
– Дыши, Маруся.
– Дышу я… Дышу…
– Ты хотела со мной в душ, – напоминая, касается губами моей шеи. – Пойдем?
Шагает, вынуждая меня двигаться вместе с ним в сторону ванной.
– Не знаю, – сиплю, игнорируя дрожь, которую вызывает его близость.
– Что значит, не знаю? Я соскучился.
Еще шаг, второй, третий…
– Я тоже, – шепчу перед самой дверью.
– Идем? – спрашивает и целует меня под ухом.
– Угу…
– Угу?
– Да!
28
Ярослав
– Дед, чё это за зарплата? – предъявляю с порога. – За одну ночь спустил.
На самом деле, чуть больше, чем за сутки. Вино из крапивы, блядь, солнцезащитники антиБулгари и лента «Дюрекса», оплата госпошлины за заяву на регистрацию брака – и тетя ханум[1]. Вечером за пачку сигарет расплатиться не хватило.
У меня, конечно, на других картах имеются собственные сбережения, дедовские дивиденды и отцовские ежемесячные подачки «на корм и выгул», только привык уже как-то жить на свежезаработанные. А тут и вовсе пришло время содержать семью, не из загашника же каждый раз тянуть.
– А ты что хотел? – бухтит дед по привычке. – У тебя за июнь десять рабочих дней. За ту работу, что ты выполняешь – нормальная плата.
– Вот не звезди только. Как пацана меня решил развести?
Лицо деда изначально вытягивается. Забыл, видимо, что значит, когда кто-то кроме него голосом виляет.
– Не развести, а подтолкнуть к правильному решению, – морщится и довольно ржет диктатор. – Думаешь, тренером много загребешь? Или в органах сразу косарями рубанешь?
– Не дурак, сам понимаю. К делу давай. Что предлагаешь?
Дед весь подбирается, глаза загораются.
– Созрел?
– Мне семью кормит надо. Машке еще три года учиться.
– Давай так, вояка, – на серьезный тон переходит. – Раз мне преемник нужен, со мной и будешь работать. Все постепенно тебе делегирую. Задрало по самое не могу… До Нового года, как? Освоишься?
– Нахрапом идешь, – присвистываю. – Не боишься, что просру все, что ты полвека собирал?
– Я тебе просру!
– Ладно. Приложу все усилия.
– Сложного ничего нет. Все тропинки не то что протоптаны, бетоном залиты – хоть яйцом катись. Капитал железный, предполагает реализацию больших проектов. В твоем распоряжении будут менеджеры, маркетологи, инженеры, дизайнеры, финансисты. Ты только отчеты собираешь и анализируешь выгоду.
– Нравится мне, как ты меня заманиваешь, – усмехаюсь. – Сразу за печкой золотые горы рисуешь, – качаю головой. – Хорош, не распинайся. По ходу дела посмотрим.
– Да все так! – уверяет дед. И тут же напирает: – Но институт окончить надо. Заочно, но добей.
– На хрена?
– Это мое условие. Иначе несолидно как-то.
– Ты сам-то чем похвастаешься?
– Школьным аттестатом. Только тогда время такое было… А у тебя возможности есть.
Ну, приплыли…
Можно, конечно, поупираться для приличия. Но я ведь понимаю, зачем пришел сюда. Для себя уже все решил. Справлюсь, куда денусь?
– Хорошо. Но мне после свадьбы свободная неделя нужна. Мы с Марусей на Филиппины летим, давно обещал.
– Раз обещал, выполняй, – быстро соглашается умасленный удачей дед.
– Тогда все.
Поднимаемся одновременно. Обмениваемся, как полагается, рукопожатиями.
– Жду завтра.
Киваю и натягиваю на голову бейсболку. На пороге оборачиваюсь.
– Ты большую семью поднял, – признаю с уважением. – Постараюсь и я не налажать, чтобы не лишить родню дивидендов.
Домой еду в приподнятом настроении. Представляю, что Машка ждет, и внутри все от горла до паха жгучим тремором гудит. Вкус ее на языке. Запах в носу и в легких. Осязаю ее непрерывно физически.
