И тоскую, конечно. Охренеть, как тоскую.
Хвост трубой. Сердце скачет как сайгак.
Вчера в душе полку сорвали, шторку содрали, наставили друг другу «сосняков». Перекусили и продолжили марафон. Да и пока ели, оторваться друг от друга не могли. Плечи пекут сегодня, поцарапала свят-свят Маруся. Хорошо, что она на таблетках. Вообще не думал, куда кончал. Ладно, в восемнадцать голову срывало, опасно кружили. А тут вроде как пора набраться ума, да не получается с этими разлуками и голодухой. Бешеной жаждой именно ее со всех ракурсов охота затрахать.
На подъеме парю, пока из машины выбираюсь. На крыльцо взлетаю. Дверь на замке. Огорчение по башке веслом трескает. Оглушает, усиливая внутренние процессы. Заламывая острые пики эмоций, умножает беспонтовые резервы.
Маслает, блядь.
– Ярик, – оборачиваясь на ее окрик, инстинктивно прищуриваюсь. – Привет!
– Куда ходила?
– К своим, – теряя беззаботность, хмурится. – Ты сердишься?
– Нет, – выдыхаю, пропуская ее в дом. – Забей.
Взлетаю по лестнице на второй этаж.
Решаю, что вместе с пылью нрав свой дурной солью. Приглушу свои долбаные, никому не нужные инстинкты.
Только Маруся следом несется.
– Что не так, я не пойму?
– Да все так!
Шагая в спальню, на мгновение теряюсь.
– Я же вижу, что ты рассердился.
– Ты убралась? – зачем-то спрашиваю, застывая на пороге спальни.
Хотя тут без слов все понятно. Моя комната никогда такой чистой не была. Разве что сразу после ремонта. Все поверхности блестят, как яйца носорога. Никакого тряпья и прочей лабуды, которая имеет свойство накапливаться по столам и полкам.
– Я подумала…
– И куда ты дела весь мой хлам? Выбросила?
– Ну, конечно, нет! Разложила. Ты из-за этого тоже сердиться будешь?
– Не сержусь я, – выпаливаю все еще на раскачке эмоций. – Просто не ожидал. В душ пойду.
Маруся упорно движется за мной. Раздеваемся синхронно. Стараюсь на нее не смотреть. Вплоть до того, как зашагиваем вместе на поддон. Святоша вздрагивает, а у меня член поднимается.
Сглатывая, открываю кран с железным намерением строить из себя монаха.
– Я нашла свои письма, – сообщает Маруся. Наливая на ладони гель, вспенивает и ведет ими по моим плечам. Молчу, особо не реагируя на это известие. – Не специально рылась, не подумай… Когда убиралась... И… Ты не сердишься?
– Это никакой не секрет.
– Правда? Я почему-то думала, что ты их выбрасывал, не вскрывая.
– До дыр затер, так понятно?
– Угу.
Кажется, она улыбается. Самыми краешками губ. И прикусывая их, замолкает. Я снова с трудом ком проглатываю и шумно выдыхаю. Непрерывно смотрю святоше в лицо, пока она меня намыливает.
– А за то, что я не была дома, когда ты приехал, еще сердишься? – спрашивает, вперившись взглядом в мою грудь.
– Нет… То есть, – вздыхаю. – Не сержусь, просто хотел, чтобы ждала и… В общем, расстроился.
Выговариваю это признание и ощущаю, как скулы жечь начинает. Я вроде как сконфужен, блядь.
– Я убралась и приготовила ужин, – смотрит, наконец, в глаза мне. И сейчас мы, как это ни странно, учитывая степень нашей близости, оба смущаемся. Только это уже приятный жар. Разгорается, черт возьми. – Потом… Решила заглянуть к Десси. Ну и к маме с папой. Когда услышала, что ты приехал, сразу пришла.
Не знаю, как выразить то, что чувствую, кроме как наклониться к ней, чтобы поцеловать. Замираю над ее губами, потому как она в этот момент скользит мыльной рукой по моему накаленному члену.
Туда-сюда, черт…
– Заканчивай…
Едва удается выдохнуть, Маруся бросает ноющий ствол и, отворачиваясь, принимается мыться сама.
Шагаю вперед, чтобы встать под теплые струи. Не знаю, сколько реально выдерживаю, пялясь ей в спину. Скатываю взгляд к ягодицам. Точно так же, как вода по ее коже, сливаюсь.
– Блядь… – ругнувшись, выбрасываю руку и, сжимая святошин затылок, дергаю ее спиной на себя.
Когда соприкасаемся влажной кожей, в один тон резко выдыхаем. Вдыхая, ловим губами воду. Только готовимся к слиянию, уже задыхаемся.
Веду пальцами вдоль Марусиной шеи, приподнимаю вверх подбородок. Ее голова откидывается мне на плечо, рот слегка приоткрывается, и я, склоняясь, накрываю его своим. Запечатываю отрывистый всхлип. Глотаю в себя. Пью ее. Страстно вкушаю.
Обвиваю свободной рукой Марусю под грудью. Притискивая к себе, вжимаюсь членом в поясницу.
– Ярик… Ты еще… полку не починил…
У меня вырывается скрипучий смешок.
– И шторку, да…
– Идем… в комнату…
– Потом… комната…
Толкаю ее к стене. Прокручивая, подхватываю под ягодицы. Прижимая к стене, направляю член.
– Ярик… Ярик…
– Дыши… – хриплю и врываюсь.
Знаю, что мокрая, поэтому без рисков сразу на всю длину Марусю растягиваю. Она, конечно, хнычет и ерзает, но я не могу ждать, пока подстроится. Двигаюсь достаточно осторожно, но все же непрерывно. Назад и незамедлительно же обратно в ее влажную теплоту. Глаза открытыми держу, но в них моментами темнеет. А после сразу искры вышибает.
Нахожу Марусин рот. Припадаю. Нет, присасываюсь. Набирая обороты, размашисто подбрасываю ее хрупкое тело и сам же ловлю. Давлю на плечи, вжимая в себя. И снова подкидываю. Пока нас обоих не смывает мощнейшей волной кайфа.
[1] Тетя ханум (фразеолог.) – конец.
29
Мария
Проводим вместе каждую свободную минуту. И все нам кажется мало. Утром с трудом расстаемся. Вечером с неутихающей частотой ведем себя словно дикари. Если бы родители Ярика находились дома, это стало бы настоящей проблемой, потому как мы не умеем быть тихими.
У нас не случается бытовых конфликтов. Опыт жить на одной территории уже имеется – еще один плюс прошлого в бункере. Я не ругаю Яра за то, что он впопыхах разбрасывает вещи, он не загоняется моей манией сию секунду убраться. Понимает, что я расслабиться не смогу, и сам принимается помогать, даже если меня накрывает среди ночи.
Если ругаемся, то только из-за ерунды. Иногда мне кажется, что таким образом просто выплескиваем излишки эмоций.
Нечто подобное случается и сегодня, в наш второй совместный выходной. Мы смотрим фильм. Вспышка происходит на ровном месте, когда Ярик критикует поведение одного из героев, а я оказываюсь с ним не согласна.
– При чем здесь логика? А как же эмоции? – взрываюсь я после очередного едкого замечания. – Если бы в фильмах все происходило только по правилам логики, то в них было бы пять процентов реалистичности.
