– Как память!
– Думал, тебе пофиг на такие детали. Даже не хотела сама выбирать платье, – припоминаю с ухмылкой.
– Я передумала!
– Ладно, буду осторожен, – вразрез с этим резко прокручиваю ее, чтобы встала ко мне спиной. – Черт… Это что, еще одно испытание? Зачем столько пуговиц?
– Прости… Не будем же мы вызывать подмогу, – подкалывает меня Маруся.
– Окей, стой, не вертись.
Не меньше пятнадцати минут уходят на то, чтобы разобрать ее из этого странного платья. Стараюсь, не проклинать создателя вслух, но терпение все же по крупицам теряю. Утирая взмокший лоб, быстро скидываю с себя одежду и прошу Машку забираться на кровать.
Когда накрываю собой ее голое тело, она вдруг тихо-тихо шелестит:
– Прям как в наш первый раз, только со светом.
– В чем схожесть?
Не ожидал, что она это вспомнит.
– Во всем, – абсолютно неясно отвечает. – Я помню, что ты мне тогда сказал, – шепчет, закидывая мне на шею руки и притягивая ближе на себя.
Прикасаюсь губами к ее подбородку. Взгляд вверх направляю.
– Что?
– «Не бойся, я люблю тебя», – приводит точную цитату.
У меня при этом в груди что-то пережимает.
– Да, а ты решила, что дальше в дружбу играем.
– Нет… То есть да, собиралась так думать… Хотела… Но чувствовала ведь, что другое это… – выдает моя святоша. – Чувствовать важнее, чем осмысливать.
– Не могу не согласиться.
– Ты исполнил мое заветное желание.
– Какое?
– Быть всегда рядом с тобой.
– Да, – выдыхаю, не зная, что еще сказать.
– Теперь я буду исполнять твои желания.
Окончательно теряюсь от этого заявления.
– В клочья, Маруся…
– Угу-м. Так и надо, – коротко целует меня в губы.
– Знаешь же, что мне надо только одно, – шепчу практически ей в рот, понижая голос до хрипоты.
– Любить?
– Да.
– Сильно-сильно?
– Да.
– Уже исполнено.
– Тогда я счастлив.
– И я, Яричек… И я…
ЭПИЛОГ
Боракай, Филиппины,
пять лет спустя
Придерживая плечом телефон, подхожу к стеклянной стене. Застываю практически неподвижно, наблюдая за тем, как Маруся с сыном плещутся в бассейне. За грудиной вмиг тепло становится. Искрит тихим и привычным восторгом. Из динамика продолжает лететь «Одесса» в виде эмоционально-воодушевленной трескотни зама – новый проект обсуждаем, идея горит. А за окнами вечное лето и абсолютное счастье – безграничное и необъятное.
– Благодаря вашей разработке, Ярослав Сергеевич, разница между себестоимостью и ценой готового здания выведет нас в тройной плюс…
– Об этом, Иван Игнатьевич, после всех расчетов поговорим, – останавливаю я. Не люблю, когда люди заигрываются и начинают стричь шерсть нерождённого ягненка. – Финотдел обещал закончить бизнес-план к концу недели, тогда и обсудим дальнейшую тактику.
– Согласен, согласен, – быстро отскакивает за очерченную границу зам. – Насчет видеоконференции по Каролино-Бугаз все в силе?
В этот момент Маруся оборачивается к дому лицом и, заметив меня, широко улыбается. Машу ей в знак приветствия. Не виделись пару часов, уже скучаю. Она разворачивает сына и, судя по жестам, просит его помахать в ответ. Макс смеется, слышу этот неподражаемый звонкий звук через стеклопакеты. Вместо приветствия он бьет ладонями по воде и, конечно же, забрызгивает все вокруг. Прилетает даже сидящей на шезлонге няне.
– Ярослав Сергеевич?
– Да. Разумеется. Завтра в десять по Киеву.
– Тогда до встречи, Ярослав Сергеевич!
– Хорошего дня, Иван Игнатьевич!
Отключившись, машинально прокручиваю мобильник в руке. Смотрю, как Машка показывает мне один палец, затем четыре и после все пять. Если бы не находилась в воде, набила бы это в эсэмэску. Переписки у нас с ней теперь короткие, но ёмкие. Если пролистать, мало кто поймет, что за цифры постоянно повторяем.
Ярослав Градский: 145
Маруся Градская: 145!
Все очень просто, это шифровка по количеству букв – я тебя люблю.
«Скучаю», «хочу» и «жду» – самое объемное, что Машка, кроме этого, успевает отправить. Однако «145» летает между нами гораздо чаще. Это своего рода сигнал SOS. Кроме любви вмещает в себе целую гамму эмоций. В том числе – «я устала, приходи», «ты мне пиздец как нужна, прямо сейчас», «держаться нету больше сил»… После «145», если это возможно, спешим друг друга найти. Если нет – срочно выкраивает время на звонок по видеосвязи.
Выхожу в коридор. Оттуда, через стеклянную, дверь во влажное тепло дворика, большую часть которого и занимает бассейн. Самое крутое преимущество работы на удаленке – шорты. Ну и непосредственная близость с семьей – это само собой. Ради этого пятый год подряд проводим не меньше двух месяцев на Филиппинах. Арендуем одну и ту же виллу. Маруся сразу после свадьбы научилась плавать с открытыми глазами под водой и… все. Больше не рвется. Правда, в этом году к морю мы в принципе редко выбираемся.
– Проголодался? – щурится и хохочет, как только подхожу к бассейну.
– Так спрашиваешь, будто я выхожу, только чтобы желудок набить.
– Ну-у… Чаще всего так и есть.
Нина Степановна, которая с рождения Макса мотается за нами, куда бы нас ни занесло, тоже начинает смеяться.
– Пойду, скажу, чтобы накрывали на стол, – говорит она, поднимаясь.
– Спасибо, – благодарим в один голос.
Еще год назад мы находились на этой вилле с Машкой вдвоем. И, невзирая на ее огромный живот, отлично проводили время. Беременной моя святоша оказалась попросту ненасытной. Да и сейчас, если Макс за день не умотает, выдает ночью нехило. Утром, конечно, для приличия объясняет все гормонами. Я только рад, однако, как обычно, люблю с нее поржать.
Дико нравится ее смущать. Но еще больше нравится, как она течет, стоит только прикоснуться, и потом этой смазки между нами столько, хоть во флаконы собирай.
Нельзя об этом думать сейчас, но иногда мысли все еще неподвластны мне. Член шорты как палатку натягивает.
Пару секунд ломаю голову, имею ли я право быть таким озабоченным?
Иногда очевидно, что могу. Мне через месяц двадцать шесть, я люблю свою жену. Если кто и заметит мой стояк, от ужаса не умрет.
Маруся тем временем ситуацию не облегчает. Приподнимается, передает мне Макса и выбирается из бассейна. Кутая сына в полотенце, прижимаю его к груди и смотрю на ее полуобнаженное мокрое тело.
