1.
- Ну все, Иришка, счастливо! – Олег наклонился и поцеловал меня. – Как только долетишь, сразу напиши.
- Конечно, - кивнула я. – Обязательно напишу! Не скучай.
Он пошел к выходу, а я стояла и смотрела ему вслед, пока голубое пятно рубашки не скрыл людской муравейник. И только радиоголос, сурово сообщивший, что регистрация на мой рейс заканчивается, вывел меня из оцепенения. Надо было поторопиться: предстояло пройти личный досмотр и пограничный контроль.
Обычная рутинная процедура. Ручной клади у меня не было, сумка, ноутбук и всякие мелочи уместились в один пластиковый лоток. Спасибо хоть ботинки не заставили снимать. Рамка, зеленая лампочка – все в порядке. Зато на паспортном контроле я зависла надолго: очередь в будочки пограничников двигалась медленно.
Наконец в мой паспорт шлепнулась синяя печать Пулково, и в этот момент объявили, что заканчивается посадка на рейс Санкт-Петербург – Хельсинки. Я перешла с шага на рысь, а потом на галоп.
Фух, успела!
Прямых рейсов из Питера в Осло, к сожалению, не было, поэтому мне предстояла трехчасовая пересадка. Все лучше, чем шесть часов до Хельсинки на маршрутке с длинными очередями на границе. Дороже, конечно, но меня это мало волновало, поскольку летела я на научную конференцию за счет университета. С докладом о сходствах и различиях датских, шведских и норвежских троллей, ни больше ни меньше. Как ведущий российский специалист по скандинавскому фольклору. Впрочем, если учесть, что специалистов по скандинавскому фольклору у нас вообще по пальцам сосчитать, статус этот смело можно было приравнять к первому парню на деревне.
Летать мне приходилось часто, аэрофобию я давно уже преодолела, остался только легкий озноб-мандраж перед взлетом. Но сейчас почему-то было тревожно. Мутное тягостное чувство… Я смотрела на хорошеньких стюардесс в белых перчатках, которые с улыбкой расхаживали по салону, проверяя, все ли пристегнуты, и оно становилось все отчетливее.
Впрочем, чувство это вполне могло быть связано с Олегом и его недавним – очередным! – предложением пожениться. Или хотя бы съехаться. Тогда я привычно отшутилась: мы у тебя не поместимся. Мы – это я, моя собака, малинуа Грета, и коллекция троллей в количестве сорока восьми особей. Причем каждому троллю требовалось свое отдельное место, непременно темное и пыльное.
- Не знаю, как с троллями, а уж с Гретой-то мы точно ужились бы. Она меня любит, - замечал Олег, красноречиво опуская конец пассажа: «больше, чем ты».
Это было правдой. Грета в Олеге души не чаяла, что даже заставляло меня иногда ревновать. Вот и сейчас она перебралась к нему на четыре дня со всем своим приданым. Правдой было и то, что Грета любила Олега больше, чем я.
Потому что я его вообще не любила.
Мы были вместе уже четвертый год. Встречались, проводили вместе выходные, один раз съездили в отпуск на две недели. Нам всегда было о чем поговорить, и в постели все ладилось, но… так и не пробежало той волшебной искры, которая заставляет волноваться, ждать следующей встречи, скучать. От одной мысли о том, что я каждое утро буду просыпаться рядом с ним, до конца жизни, становилось… как-то тоскливо, что ли.
Недавно подруга Светка спросила: «Да сколько ты еще будешь мучить мужика? Или выходи за него, или порви с ним уже. Как собака на сене. Какого говна-пирога тебе вообще надо? Какого принца?»
Вполне резонно. Учитывая мои тридцать шесть лет, заурядную внешность и достаточно специфический род занятий, принцы ко мне в очередь выстраиваться не торопились. А ведь в восемнадцать я была очень даже хорошенькая. Как говорили, пикантная штучка. И поклонники за мной ходили толпами. Но нужен мне был только Слава. Моя первая и единственная любовь.
Мы учились в одной группе. Целый год абсолютного, ничем не замутненного счастья. Пока не решили пожениться. Родители встали на дыбы. Подруги хором твердили, что я спятила. Замуж в восемнадцать?! И за кого – за нищего студента из общаги! Слава приехал из маленького провинциального городка и вынужден был постоянно подрабатывать. Да и перспективы у филологов обычно те еще.
Капля камень точит. Не выдержав такого давления со всех сторон, я засомневалась. Мы начали ссориться, отдаляться друг от друга. А потом в ночном клубе я познакомилась с Артуром, хозяином строительной компании и сети магазинов стройтоваров. Он был почти вдвое старше, разведен, платил алименты на двоих детей. Но так красиво ухаживал, дарил такие подарки. Обаял моих родителей. Не могу сказать, что совсем потеряла голову, но вскружил он мне ее точно. Не прошло и двух месяцев, как мы поженились. И никто уже не говорил, что замуж в восемнадцать – слишком рано.
Я как могла заставляла свою совесть заткнуться. Убеждала себя, что со Славой все было так, несерьезно, зато Артура я люблю по-настоящему. Получалось слабо – совесть не сдавалась. Через год Слава погиб под лавиной на Эльбрусе. Я тогда была беременна. А еще через месяц мы с Артуром попали в аварию. Он был за рулем и фактически подставил меня под удар, выехав на перекресток до того, как загорелся зеленый.
Ребенка я потеряла. Вместе с возможностью вообще когда-либо иметь детей. Кровотечение было настолько сильным, что врачам пришлось пойти на крайние меры. «Ничего, - утешал Артур, - если захочешь, усыновим кого-нибудь». Однако мои чувства к нему как ножом отрезало. Словно другими глазами посмотрела. Кое-как протянув еще год, я от него ушла.
Наверно, было бы преувеличением сказать, что не было дня, когда я не жалела бы о своем предательстве. Нет, я старалась не вспоминать о Славе. Не думать. Жить дальше. Но боль и вина не собирались уходить. Они прятались глубоко и вылезали в самый неожиданный момент.
Жизнь проходила мимо. Я получила диплом с отличием, окончила аспирантуру, защитила диссертацию. В тридцать два стала доцентом кафедры скандинавской филологии. Работа, работа, работа… Родители умерли в один год – я была у них поздним ребенком. Мужчины? С кем-то знакомилась, ходила на свидания, но ничего не складывалось.
Олега прибило к моему берегу интернетом. Я выложила на один портал статью о хюльдрах – персонажах норвежского фольклора. Олег, по образованию экономист, управляющий банковским филиалом, увлекался Скандинавией. Написал комментарий к статье, задал вопросы. Завязалась переписка. Потом мы встретились – так и потянулось. Через год он в первый раз сделал предложение. Замуж мне не хотелось. Ни за него, ни вообще. Я ответила, что должна подумать. И продолжала думать до сих пор, хотя предложение периодически освежалось. Видимо, чтобы я о нем не забыла.
Светка была права, когда удивлялась: какого рожна мне еще надо. Олегу исполнилось сорок два, но он был достаточно привлекательным мужчиной. Спортивный, подтянутый. Бездетный вдовец, достаточно обеспеченный. Квартира, пусть и небольшая, дача, машина. Спокойный, нежадный, с чувством юмора. В постели без комплексов, хозяйственный, готовить умеет. Мечта, а не мужик. Вот только не для меня. Давно надо было отпустить, после первого же предложения. А я цеплялась за него, чтобы не чувствовать себя совсем уж одинокой и никому не нужной. Одной рукой отталкивала, другой держала. Достаточно эгоистично, что тут скажешь.
