Книга Теща горного короля, страница 4. Автор книги Татьяна Рябинина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Теща горного короля»

Cтраница 4

На этой мысли внутри словно лопнуло что-то, и я провалилась в сон – настоящий, глубокий и спокойный. И после этого потихоньку пошла на поправку. Но очень и очень медленно.

Слабость была такая, что от любого движения начинала кружиться голова. Санитарки, сменяя друг друга, находились при мне круглые сутки. Поили чем-то похожим на горячий бульон, кормили жидкой кашей, обтирали с головы до ног мокрыми тряпками. Повязки с меня сняли, руки и ноги страшно чесались, кожа с них облезала лохмотьями. Хуже всего обстояло с естественными надобностями, потому что я даже сказать не могла, чего хочу. Но приноровилась мычать и указывать на стоящую в углу железную посудину, которую подпихивали под меня.

Приходили какие-то люди, пытались со мной разговаривать, но я только качала головой. Однажды привели девушку, совсем молоденькую, лет семнадцати – восемнадцати, очень красивую. У нее были густые темно-рыжие волосы, зеленые глаза и молочно-белая кожа. Даже бесформенное платье из грубой серой ткани и неуклюжие башмаки не могли ее испортить.

Все обращались ко мне одинаково: сола Юниа. И только эта девушка говорила по-другому: айна, без имени. Ее саму называли сола Эйра. Что-то странное я испытывала в ее присутствии и не могла понять, что же это: то ли телесное ощущение, то ли Юниа оставила мне отпечаток своего сознания.

Я подумала, не могла ли Эйра быть моей дочерью. То есть дочерью Юнии, конечно. Может, даже ее и моего спасителя. Это обращение, «айна» - вдруг это «мама»? Но тогда Юниа должна была родить ее, когда сама была совсем юной, не старше, чем Эйра сейчас. А ведь и у меня мог быть сын или дочь примерно такого же возраста…

Эйра говорила со мной грубо, со злостью, словно упрекала в чем-то, на ее глазах блестели слезы. Но я могла лишь все так же качать головой, пытаясь объяснить, что ничего не понимаю. Пока она не ушла, даже не обернувшись.

Видимо, меня подозревали в притворстве и пытались подловить. Говорили при мне о чем-то и внимательно следили за выражением лица. Разумеется, безрезультатно. Я не знала, поверил ли кто-то, что я потеряла память и разучилась говорить, когда замерзала в горах, но меня оставили в покое.

Любопытно, что язык не казался мне совсем незнакомым, ощущение было такое, что просто его забыла. Я старательно вслушивалась, пытаясь уловить закономерности, но это был всего лишь скелет: построение фраз, вопросы, отрицание. О смысле можно было только догадываться.

Постепенно накопился небольшой запас слов, которые я понимала. Удалось разобраться и с обращениями. «Сола» - так называли женщин любого возраста и семейного положения, но лишь с высоким социальным статусом, к остальным обращались по имени. Для мужчин это звучало как «соль». К некоторым обращались по профессиональному признаку. Например, лекаря звали «вир Айгус».

Среди моих надзирательниц была молодая девушка по имени Герта, которая, как мне показалось, относилась ко мне с большим сочувствием, чем остальные. И я начала учиться говорить с ее помощью. Показывала на предметы с вопросительным «ммм?», а Герта называла их. Запоминала я легко – как будто не вкладывала в память, а наоборот – вытаскивала из нее. Да так, скорее всего, и было. Под моим сознанием пряталось что-то глубинное от Юнии. То, что ребенок усваивает еще в детстве.

Однажды, когда я уже могла сидеть в кровати и даже ненадолго вставать, во время нашего очередного урока дверь внезапно распахнулась. Я замерла с открытым ртом, а Герта испуганно вскочила с табурета.

- Тарис Айгер, - пробормотала она, низко кланяясь.

3.

В дверях стоял мой спаситель, и взгляд его не обещал ничего хорошего. Совсем не такой взгляд, как в тот момент, когда он держал меня на руках. Лицо его было жестким и холодным. И все равно внутри томительно задрожало.

«Юнна», - вспомнила я сказанное шепотом перед тем, как его губы прикоснулись к моим. Теперь я почему-то не сомневалась, что это было наяву, а не почудилось. Просто сокращенное имя? Или особое – для них двоих? То, которым он называли Юнию, когда они…

Так, стоп. Не стоит об этом.

Тарис Айгер… Я знала уже довольно много слов и понимала самые простые фразы, но слово «тарис» было мне не знакомо. Какой-то особый титул, статус? Судя по тому, как низко поклонилась Герта, немалый. Имя Айгер ему очень шло – в нем чувствовалась такая же сила, как и в его облике.

Он сделал повелительный жест, и Герта мгновенно исчезла за дверью. Пододвинув табурет к кровати, Айгер сел рядом, посмотрел на меня – как будто дыру прожег. Сказал несколько фраз, таким язвительным тоном, что я, наверно, должна была провалиться сквозь все, что находилось подо мной, до самого центра земли. Если бы только понимала больше, чем несколько разрозненных слов, выхваченных из потока. Никакого смысла уловить в них я не смогла.

Покачав головой, я привычным жестом поднесла руку ко лбу и ответила, надеясь, что употребила верное слово:

- Не понимаю.

Айгер продолжал говорить, все с той же злостью. Видимо, это означало: ты можешь обманывать кого угодно, но только не меня. Я знаю, что ты притворяешься.

В конце концов я перестала пытаться что-то понять. Просто слушала его голос. Даже так – раздраженно, сердито – он звучал музыкой. Теперь, когда перед глазами уже ничего не расплывалось, образ сложился полностью. Я смотрела на него и молила взглядом: поверь мне, я правда не понимаю. Что бы я ни сделала… что бы ни натворила Юниа, мне об этом ничего не известно.

Встав, Айгер в сердцах толкнул ногой табурет и отошел к той стене, где под потолком было прорублено маленькое окошко. Свет падал на его лицо, отчетливо выделяя каждую черту. В горах на нем был просторный плащ, но сейчас одежда выгодно подавала фигуру, высокую и стройную. Что-то вроде кожаного колета, коричневого со сложным узором, узкие бежевые штаны и черные сапоги до колена - все это подчеркивало широкие плечи, тонкую талию, узкие бедра и крепкие мускулистые икры. Если бы это был мужчина моего мира, я бы сказала, что мы примерно ровесники. Но как все обстояло с возрастом здесь?

Он напряженно размышлял о чем-то, потом, бросив на меня еще один жесткий взгляд, подошел к двери. Я слышала, как он разговаривал с Гертой, и та что-то объясняла, словно оправдывалась. Потом она вошла и снова села рядом со мной – взволнованная, растерянная.

- Айгер – кто это? – спросила я.

Перебрав все предметы в комнате, все части тела, некоторые действия – в общем, все, на что я могла указать пальцем, мы с Гертой перешли к более сложным понятиям. Я научилась спрашивать: «кто это?», «что это?» и «что такое?». Поскольку Герта не могла объяснить мне так, чтобы я поняла, мы стали использовать рисунки. Она принесла что-то вроде отполированной белой пластины из непонятного материала, на которой можно было писать и рисовать прикрепленным на шнурке черным грифелем. Потом все это легко стиралось влажной тряпкой. У Герты был настоящий талант: всего парой-тройкой штрихов она рисовала картинку к каждому незнакомому мне слову или понятию.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация