И вдруг меня словно ударило под дых. Я села и закрыла лицо руками, потому что поняла, какое преступление совершила Юниа.
Месть отвергнутой женщины? Может быть. Но не только.
Похоже, она всегда была такой – расчетливой, корыстной. Принц? Слишком молод, когда еще станет королем, а хорошо жить хочется сейчас. Лучше синица в руках – богатый и знатный Индрис Леандро. А когда Айгер королем все-таки стал, Юниа решила наверстать упущенное. Не вышло? Ну что ж, можно пойти и другим путем. Сделать королевой свою дочь. А потом – организовать заговор и свергнуть короля с трона. В пользу малолетнего принца. Кто будет править страной, пока тот не повзрослеет? Правильно, королева-мать Эйра. С помощью своей матери Юнии. Конечно, определенный риск в этом был. Вдруг Эйра рожала бы одних принцесс или вообще оказалась бесплодной? Но кто не рискует, тот что? Правильно, не пьет шампанское - не поднимается высоко.
Вот только, как говорится, что-то пошло не так. Заговор провалился. Юниа пыталась бежать, но неудачно. Теперь мне было понятно, почему Эйру привели в таком странном сером платье – плохо сидящем, из грубой ткани. Да потому что она тоже в тюрьме. И я не сомневалась, что меня оденут в такое же. Когда поправлюсь настолько, чтобы встать с постели. И какое наказание нас обеих ждет, тоже не сомневалась.
Похоже, смерть забавлялась со мной, как кошка с мышью. Выхватила мое сознание из тела за мгновение до крушения самолета и забросила в другое, замерзающие в снегах. Не дала умереть от болезни – чтобы отправить на эшафот. Хоть бы знать, как здесь казнят. Отрубают голову, вешают, сжигают на костре?
А ведь было еще кое-что.
Мужчина, с которым Юниа предавалась темной страсти на постели из черных лепестков. Мужчина с разноцветными глазами и голосом, от которого по спине бегут мурашки. Кто он и какую роль сыграл в том, что произошло?
В этой мозаике не хватало слишком многих кусочков. Но даже если б я собрала ее целиком – что это изменило бы?
В голову пришла мысль, похожая на разряд молнии.
Лучше было бы, если б все думали, что я безвозвратно потеряла память и рассудок. Возможно, это спасло бы мне жизнь. Сумасшедших обычно не казнят. Но теперь уже поздно.
«Слишком поздно, Юнна…»
6.
Мне все-таки удалось задремать, и проснулась я от разговора Герты и Ариты. В первое мгновение, еще сквозь легкую дымку сна, мне показалось, что понимаю все, а не отдельные слова. Герта говорила, что дождь смыл весь снег, хотя местами еще осталось немного. Арита в ответ жаловалась на свои сапоги, пропускающие воду. Мол, надо бы отдать в починку, как только станет потеплее.
И тут же все снова исчезло. Они продолжали говорить вполголоса, но теперь я слышала только слова на чужом языке, из которых понимала хорошо если десятую часть. И все же ощущение было таким, как будто слова эти затянуты тонкой пленкой, скрывающей от меня смысл. Сдернуть ее – и я буду понимать все, не пытаясь напряженно уловить знакомые слова и перевести их. Как понимала только что, сквозь сон. И ночью.
Может, притвориться, что снова болит голова, и попросить еще зеленой отравы? Я не сомневалась, что ночные видения-воспоминания и понимание языка – его побочное действие. Наверняка это какой-то легкий наркотик, который не только обезболивает, но и расширяет сознание, снимая блоки. Не привыкнуть бы к нему. Хотя… если мне действительно грозит смертная казнь, не все ли равно?
- Герта, - спросила я, когда Арита ушла, - Илара – что это?
- Вы что-то вспоминаете, сола Юниа, - удивленно сказала она и взяла доску с грифелем.
Несколько крупных широких штрихов: пространство, ограниченное горами. Между ними Герта нарисовала что-то напоминающее леса, деревни, реку и два города. Все очень схематично, но понятно.
- Все – Илара. А это, - она указала на один двух городов, побольше, - Мергис.
Так я и думала. Илара – это страна, королевство. Мергис, видимо, столица. Так себе королевство, довольно захудалое. Два города всего. И горы повсюду. Как они вообще тут живут? Грибы-ягоды в лесу собирают? На кроликов охотятся?
- Мы в Мергисе?
- Да.
Мы с Гертой продолжали урок, пока мне не принесли обед, как обычно, довольно скудный: жидкую похлебку, по вкусу овощную, и кашу-размазню. А после обеда заявился лекарь. Очень кстати.
Он послушал мое дыхание через трубочку, посчитал пульс на шее, осмотрел кисти и ступни, которые уже почти перестали шелушиться, только иногда начинали страшно чесаться.
- Женское – болит? – спросил между делом.
- Да, - закивала я. – Очень болит. И голова.
На самом деле живот болеть перестал, да и голова вела себя вполне прилично. Но я все-таки решила рискнуть – вдруг удастся наплакать кружечку зелья? Хуже вряд ли будет. Если не пробьет на язык, может, что-то еще важное вспомню из подвалов Юнии. Подумав и пожевав губу, Айгус кивнул и сказал Герте пару фраз. Они вышли вместе, и вскоре Герта вернулась со знакомой кружкой.
Вдохнув поглубже, как будто собиралась выпить стакан водки, я залпом проглотила зеленую гадость. Стены комнаты знакомо начали разбегаться, жарко закружилась голова. Я ждала, что снова окажусь где-то, как вчера у ручья с Айгером, но ничего не происходило. Мое тело, легкое, как воздушный шарик, болталось посреди вселенной. Я пыталась усилием воли пробраться за черную стену, но ничего не получалось. Горы, Айгер - и ничего раньше. Ну, кроме того, что уже удалось вспомнить.
Только зря пила эту дрянь. Надеюсь, печень от нее не отвалится?
Стоп! Я подумала об этом не по-русски. И не на другом из пяти знакомых языков. Это был язык Илары! Неужели получилось?!
- Герта! – позвала я, и ее голос донесся откуда-то с дальней границы мироздания. – Герта, что я пила? Из чего это?
Видела я ее тоже как будто издалека – крохотную фигурку, едва различимую. Кажется, она схватилась за доску, но я остановила ее:
- Не надо. Просто расскажи мне.
- Вы понимаете, сола Юниа? – удивилась она. – И говорите? Вы вспомнили?
- Только язык. Больше ничего. Первое, что я помню, - горы. И я замерзаю. А потом оказалась здесь. И ничего раньше. Как я очутилась там?
- Трудно сказать. Границы Илары хорошо охраняются, но в горах есть несколько троп, по которым тайно можно уйти в Фианту. Возможно, вы пробирались туда, но заблудились. Тарис Айгер нашел вас случайно, он охотился там.
- Охотился зимой в горах?
- Снежного лиса добывают только зимой. В другое время шкура у него почти лысая. Но все-таки как вам удалось вспомнить? Сначала все были уверены, что вы притворяетесь. Но потом поняли, что вы действительно потеряли память. И совсем поверили, когда вы стали спрашивать меня о значении разных слов, о том, как что называется. Ведь вы могли и дальше делать вид, что утратили рассудок. И вас не стали бы судить.
