- Логично, - согласился я. – Наш мир называется Земля. Весь целиком. И то, что под ногами, тоже земля. А на небе – Солнце. Один круг – это год. Наверно, такой же, как у вас, раз звезда одна.
- Наверно, - кивнула Тайра. – Энгард умер три… год назад. Или годов?
- Три года. Странно. Мы с Юлией тоже три года как развелись.
- Юлия… - повторила она. – Красивое имя. А сама она красивая?
Я нашел в телефоне Юлькину фотографию, показал ей.
- Да, красивая, - вздохнула Тайра. – Ты хранишь ее…
- Фото.
- Фото, - повторила она. – Может, еще любишь?
- Мы же не враги, - я убрал телефон. – Когда-то сильно друг друга любили. Потом прошло.
Тайра посмотрела на меня, чуть сдвинув брови, словно не поверила.
- Сколько тебе года? – спросила, как будто хотела перевести разговор на другую тему, нейтральную.
- Сколько лет, - поправил я и показал три раза по десять пальцев и еще три. – Тридцать три года.
- Лет или года? – она, похоже, совсем запуталась.
- По-разному правильно. Один год. Два, три, четыре года. Пять лет. И дальше – тоже лет. И сколько.
- Очень трудный язык. У нас простой.
- Да, - согласился я. – Трудный. Один из самых трудных. У нас много стран и много разных языков.
- У нас тоже много стран. Язык один. Только немного разный.
- А тебе сколько лет? Хотя у нас не принято спрашивать женщин о возрасте.
Тайра показала два раза по десять пальцев и пять. И спросила удивленно:
- Почему?
- Все женщины хотят быть моложе, чем они есть на самом деле. А такой вопрос напоминает о настоящем возрасте.
Какая-то тень пробежала по ее лицу. Как будто вспомнила что-то неприятное. Но я не стал спрашивать. Рассказывать о чем-то ей действительно пока было трудно. К тому же мы и так уже коснулись того, о чем, наверно, стоило бы промолчать.
Вопрос Тайры о фотографии застал меня врасплох. Все было давно определено и понятно. Но, заданный женщиной, которая – чего уж там притворяться! – не оставила меня равнодушным, этот вопрос заставил взглянуть на ситуацию иначе. Действительно ли все прошло, или я просто убедил себя в этом? Сейчас это тоже неожиданно стало для меня важным.
Из-за вершин деревьев поднялась почти полная луна, разукрасив все причудливыми бликами. Я погасил на веранде свет, выключил музыку. Мы молчали, погрузившись в магию ночи. Ветер шелестел листьями, выводили свою тревожную песню кузнечики. У меня кружилась голова. Один бокал вина – слишком мало, чтобы опьянеть. Или все дело было в том, что Тайра сидела рядом?
- Красиво, - тихо сказала она, глядя на залитый лунным светом сад. – Здесь все красиво.
И тогда я решился. Встал, подошел к ней, положил руку на плечо.
- Через двенадцать дней, - я показал десять пальцев и еще два, - мне надо будет уехать. В город. Но ты можешь жить здесь. Сколько понадобится. Пока мы не придумаем, что делать дальше.
21.
Тайра посмотрела на меня то ли с испугом, то ли с недоумением и хотела уже что-то ответить, но тут издалека донесся первый, еще тихий раскат грома.
- Что это? – насторожилась она. – Шумит?
- Будет гроза. Сильный дождь, гром и молнии. Это… как огонь с неба.
- Знаю, - Тайра кивнула. – У нас тоже бывает. Но редко. Это считается лучшим временем для… чтобы родились дети.
Вот спасибо! Это ты сейчас к чему?
А может, ни к чему. Может, я выдумываю все, а она ничего такого не имеет в виду. Может, на самом деле мне хочется, чтобы имела. Как там говорят? Иногда кошка – это просто кошка. Самая обыкновенная информация, без какого-либо подтекста.
Я спустился с веранды в сад. Черная туча ползла со стороны озера, обещая красочное зрелище, которое хотелось показать Тайре. Еще минут пять, может, десять, и туча затянет луну. Гром прогремел снова, уже сильнее.
- Пойдем, - сказал я, вернувшись на веранду. – Надо смотреть сверху. Будет очень красиво.
Мы поднялись в ее комнату и вышли на балкон. Небо над озером было угольно-черным, темные щупальца тянулись к луне, стараясь поглотить ее. В брюхе чудовища блеснуло, пока еще слабо, через несколько секунд раздался приглушенный рокот.
- Как сказать, когда не очень сильно страшно, но неспокойно? – спросила Тайра, крепко держась за перила и вглядываясь в чернильную гладь озера.
- Как будто произойдет что-то, да? Тревожно.
Она молча кивнула.
- Так всегда бывает перед грозой, - я коснулся ее руки и почувствовал, как она вздрогнула.
В голову вдруг пришло, что Тайра не просто запоминает слова, которые услышала. Словно между нами какая-то особая связь и она берет их прямо из моих мыслей. Или, может, не сами слова, а их образы. Потому что едва успел подумать: как неспокойно и тревожно.
Вскоре туча сожрала звезды и луну. Наступила та томительная тишина, которая вот-вот должна была смениться стремительным порывом ветра перед началом ливня. Вспышки над озером становились все чаще, гром – все ближе. И вот наконец огромная ветвистая молния распорола небо и ушла в воду. Тайра ахнула от восторга.
- Да, очень красиво! – ее слова заглушил гром.
И тут зашумели вершины деревьев. Хлопнула о забор распахнувшаяся калитка.
- Надо закрыть, - сказал я Тайре. – Иначе так и будет греметь.
Выйдя из дома, я быстро дошел до забора, как следует закрепил задвижку, чтобы снова не сорвало ветром. Упали первые крупные капли дождя, и надо было поспешить, иначе промок бы насквозь, но я стоял и смотрел на балкон, не в силах пошевелиться, отвести взгляд.
Молнии выхватывали из темноты силуэт Тайры, и в эти короткие мгновения она сама была как вспышка света – фантастическое существо из другого мира. У меня захватило дух, как раньше на озере, когда увидел ее, стоящую в лучах заката.
С шумом обрушился ливень, как будто у тучи лопнуло брюхо. Пока я добежал до крыльца, на мне сухой нитки не осталось. После такой жары потоки воды казались ледяными, и меня тут же начало знобить. Но только ли от холода?
Я стоял на веранде на сквозняке и как-то отстраненно думал о том, что сейчас меня продует и, наверно, уже завтра я буду хлюпать носом. Ну и плевать.
- Андрей? – с площадки лестницы донесся обеспокоенный голос Тайры.
- Уже поздно, - от сбившегося дыхания это прозвучало хрипло. – Ложись спать.
Она чуть помедлила, потом я услышал ее шаги, наверху закрылась дверь. А я пошел в душ и стоял под колючими горячими струями, пока не спохватился, что надо оставить воды и ей, на случай, если захочет.
Из сада тянуло холодом и сыростью, подоконник залило водой. Я смахнул ее ладонью, захлопнул окно, лег на кровать. Сердце колотилось до дурноты.
