— Разумеется, Ашот Суренович, — виновато произнес Полозков и поспешил добавить: — Все будет чин-чинарем, господа! Не волнуйтесь!
Колосов недовольно посмотрел на своего помощника и слегка откашлялся.
— Мы не волнуемся, Владимир Ильич, — с бравадой ответил он, хотя в его голосе не чувствовалось особой уверенности, — это тебе нужно волноваться, беспокоиться и молиться Богу, чтобы пенальтист не промахнулся!
Полозков раскинул руки в стороны и, склонив лысую голову набок, удивленно вскинул вверх широкие брови и, громко причмокнув губами, хмыкнул:
— Да разве можно промахнуться с одиннадцатиметрового?
Англичанин подозрительно и недоверчиво взглянул на скользкого и пронырливого ловкача, к которому он не питал особой симпатии.
— Может, он и не промахнется, господин Палазков, — на коверканном русском языке многозначительно и с большой долей скептицизма ответил знатоку закулисных футбольных интриг английский бизнесмен, — но голкипер тоже может не дать маху!
Владимир Ильич снова раскинул руки и обиженно оттопырил толстые губы.
— Он-то не даст! — сказал он и хитро подмигнул левым глазом.
Хачатурян зло усмехнулся:
— Главное, Полозков, чтобы ты не дал маху, а вместе с тобой и мы!
Лысый бодрячок недовольно сморщился и обиженно, даже с некоторым вызовом, заметил:
— Я отвечаю за свою работу.
Хачатурян неопределенно покачал своей чернявой головой и протяжно вздохнул:
— Дай Бог!
Колосов снисходительно усмехнулся:
— А куда он денется…
В этот момент судья дал свисток, и Колосов вскинул руку вверх, как бы давая всем понять, чтобы прекратили дискуссию:
— Внимание!
Присутствующие мужчины не стали спорить с Владимиром Полозковым, а только шумно вздохнули и, замерев, как и все болельщики на стадионе, обратили свои беспокойные взоры на футбольное поле. Форвард «Алана» под номером девять разбежался и сильно пробил мяч в правый от вратаря угол. Удар бутсы о мяч эхом прозвучал в безмолвной, повисшей над стадионом тишине, и казалось, уверенность большинства знатоков «игры миллионов», что победа «Зенитра» у них в кармане, сейчас рухнет в одно мгновение. Кожаный мяч по всем признакам должен был обязательно влететь в ворота хозяев поля. Однако произошло то, что повергло одних в радостное возбуждение, а других — в шок.
— А-а!!!
— У-ух!!!
— Ура!!!
Случилось чудо! Вратарь питерского «Зенитра» Вячеслав Жевнович в каком-то непостижимом тигрином прыжке парировал пенальти, коснувшись кончиками пальцев скользкого мяча, который, ударившись о боковую штангу, отскочил на «угловой». Многотысячный стадион стоял на ушах! Фаны питерского клуба прыгали от радости на трибунах, вопили и обнимались. Болельщикам приезжей команды оставалось бросать гневные и злобные взоры и нервно скрежетать крепкими зубами.
— Зе-нитр! Зе-нитр! — скандировали поклонники питерского футбольного клуба.
В воздух полетели петарды, загремели хлопушки и затрещали трещотки. В отличие от трибун питерского стадиона в ВИП-ложе повисло гробовое безмолвие.
— Ха-на! — тихо прошептал невысокий толстячок и побелел как полотно.
На поле резко прозвучал свисток, которым главный арбитр Бахрамов-младший известил участников игры и многочисленных зрителей об окончании матча. Присутствующие в ложе для почетных гостей молча переглянулись. Кто-то смотрел злобно, кто-то недоуменно, а кто-то старался отвести свой взгляд в сторону. Однако в конце концов все взгляды устремились на Полозкова, который, казалось, окаменел и не дышал.
— Ну что, козел, вождь пролетариата, — первым нарушив тягостную паузу, громко произнес побагровевший от гнева смуглолицый кавказец Хачатурян, — это ты называешь чин-чинарем!? Ты же говорил, чтобы мы не беспокоились!
Владимир Ильич испуганно взглянул на Ашота Суреновича и раскрыл рот для ответа, но вместо слов с его толстых и пересохших губ слетали только междометия и странный болезненный хрип.
— М-м… у-у… — выдавил из себя побледневший Полозков.
Рыжеволосый Колосов, задыхаясь от ярости, слегка заикаясь, воскликнул:
— Что ты мы-мычишь, как баран!? Что это за подстава, му-мудак!?
Однако, как ни старались боссы выудить у Полозкова хоть одно членораздельное и толковое объяснение, тот только испуганно и недоуменно моргал маленькими бесцветными глазками. Стало понятно, что Владимир Ильич сейчас не в состоянии дать своим покровителям вразумительного ответа. Впрочем, даже если бы он и прозвучал из уст провинившегося комбинатора, все равно это не спасло бы положения дел.
— А ты куда смотрел, Колосов?! — подскочив с места, зло выкрикнул Хачатурян. — Почему доверил такое дело этому барану!
Рыжеволосый мужчина тоже поднялся с места.
— А ты куда смотрел, Хачик? — в свою очередь взвился Колосов. — Хотел за пять копеек получить пять миллионов?
Большая ссора, а то и потасовка были неминуемы, если бы не англичанин, который наконец-то пришел в себя и встал из кресла.
— Господа, так дела не дэ-лают, — коверкая отдельные русские слова, недовольно произнес Стив Джонсон. — Свое слово нельзя нарушать, иначе бизнес не будет хорош! Я должен буду сообщать своим партнерам о вашем несостоятельность.
Слова иностранца тотчас привели всех в чувства, и россияне, забыв о своих претензиях, обратили все свои взоры на Стива Джонсона, который, кивнув головой, направился к выходу.
— Стив! — недовольно воскликнул Ашот Хачатурян. — Подожди минутку!
— Господин Джонсон, — в свою очередь заканючил Колосов, — мы же не боги, и у нас случаются осечки.
Хачатурян закивал головой:
— Вот именно, у кого их не бывает.
Долговязый англичанин остановился и, повернувшись к своим деловым партнерам, строго заметил:
— У меня!
Ашот Суренович Хачатурян снисходительно усмехнулся и пренебрежительно возразил:
— Да ладно тебе, дорогой, а этим летом кто был по уши в дерьме и кто тебя вытащил из вонючей ямы?
Лощеный англичанин изобразил на своем холеном лице недоумение, а потом гордо вскинул голову и произнес:
— Это бил форс-мажорный обстоятельств!
— Да брось ты, — недовольно сказал Хачатурян, — просто пожадничал и не дал кому надо столько, сколько нужно было для дела. Ты думал не об общем деле, а о своем кошельке и своей выгоде, дорогой Стивушка Джонсик.
Стив обиженно надул губы:
— Нет!
— Да, мудак, — сказал Хачатурян, — и хватит из себя строить целочку!
После таких слов разрыв между деловыми партнерами казался неизбежным, хотя подобные горячие споры и обвинения вспыхивали между старыми компаньонами неоднократно. Колосов вдруг громко воскликнул:
