А потом вдруг, посмотрев по сторонам, тихо и быстро затараторил:
— Только вот что я думаю, товарищ полковник…
Илларион Константинович внимательно посмотрел на старого заговорщика и поинтересовался:
— Ты о чем, старик?
Дворник Ахмет снова осмотрелся по сторонам и, ничего не заметив подозрительного, переложил метлу в другую руку, взял Забродова под руку и тихо сказал:
— Константинович, я не очень-то доверяю этим нюхачам из милиции, тем, что тут рыскали на месте убийства Витька, а потому, товарищ полковник, и не хочу с ними общаться…
Полковник Забродов почувствовал, что его собеседник знает нечто такое, что может помочь ему в расследовании убийства Виктора Олифиренко, поэтому поддержал дворника:
— Ну, я им тоже не очень-то верю…
— Правильно делаешь, Илларион Константинович, — одобряюще сказал Ахмет, что-то достал из кармана своего драпового пальто и протянул полковнику Забродову: — Вот!
Забродов посмотрел на ладонь своего собеседника. Там лежала гильза от пули. Полковник Забродов моментально понял, что это одна из гильз пули, которой был застрелен Виктор Олифиренко.
— Что это, Ахмет? — непроизвольно вырвалось у полковника Забродова.
Татарин молчаливо дернул плечом:
— Гильза.
Илларион Константинович аккуратно переложил гильзу на свою ладонь. Гильза принадлежала к пистолету системы «вальтеров».
— Прекрасно, Ахметушка, — возбужденно и радостно прошептал Забродов, — это уже кое-что в нашем запутанном деле!
Татарин улыбнулся.
— Я так тоже подумал, — сказал пожилой человек. — Вижу: лежит…
Илларион энергично затряс головой и уточнил у своего собеседника:
— Возле арки?
Ахмет утвердительно кивнул головой и указал рукой на подворотню:
— Да, там…
Забродов одобрительно причмокнул губами и, достав из кармана спортивного трико носовой платок, аккуратно завернул в него гильзу и положил ее в карман куртки.
— Спасибо, Ахмет! — пожав руку дворнику, сказал Илларион Константинович. — Это очень поможет нам в расследовании убийства Вити!
— Да я че… — протяжно и неуверенно вздохнул бородатый старик. — Я ниче… Но если че, то я завсегда готов помочь, Константинович.
Полковник Забродов дружески похлопал ладошкой по сутулой спине татарина.
— Верю, Ахмет, верю, — произнес он и, достав из пачки новую сигарету, медленно и задумчиво прикурил ее, чиркнув зажигалкой.
Пожилой человек, опершись на метлу, молча наблюдал за своим собеседником.
— Слушай, Ахмет, — вдруг спросил Илларион Константинович, — а вчера утром из посторонних ты никого не видел во дворе или где-нибудь поблизости?
Татарин, наморщив узкий лоб, на секунду задумался, вспоминая вчерашнее утро, но ничего такого подозрительного не вспомнил.
— Нет, Илларион Константинович, — отрицательно покачал он головой, — из незнакомых… вроде бы никого не было.
Полковник в отставке медленно выдохнул из себя струю табачного дыма.
— А из наших? — спросил он.
Ахмет снова напряг свой мозжечок, прокручивая события вчерашнего дня:
— Из местных?
Инструктор кивнул головой:
— Да.
Старый человек, кашлянув в кулак, закатил глаза и надул щеки.
— Из наших я видел только Митьку, — вдруг вспомнив, ответил татарин. — Точно, Константинович, Митька спал возле мусорных баков.
Глаза Забродова вдруг загорелись.
— Митька? — переспросил он.
Дворник утвердительно кивнул.
— Да, Илларион Константинович, — подтвердил он, — Митька частенько как переберет норму, так и валится, где ни попадя.
Инструктор спецназа ГРУ с интересом взглянул на своего не очень-то разговорчивого собеседника, который, прежде чем ответить, долго и задумчиво теребил свою бороду и только потом отвечал на вопросы Забродова.
— А он ничего такого не видел? — спросил Забродов.
Татарин снова задумался.
— Не знаю, — немного подумав, равнодушно ответил старый дворник.
— А ты с ним разговаривал?
Ахмет закрутил головой:
— Нет!
Илларион Константинович глубоко и нервно затянулся табачным дымом, а потом, сплюнув, бросил окурок в урну.
— А где его можно найти? — поинтересовался полковник Забродов у Ахмета.
Старик неуверенно пожал плечами и, склонив голову набок, виновато ответил:
— Не знаю, Илларион Константинович, он может спать там, где выпьет лишнее.
Илларион Забродов недовольно нахмурился, отчего на высоком лбу собрались складки.
— А дом-то у него есть, Ахмет? — спросил Забродов.
Татарин протяжно вздохнул и, пренебрежительно махнув рукой, изрек:
— Дом, Константинович, у всех есть, даже кошки, и те имеют пристанище, но и их часто гоняют с насиженных мест.
— Ты это о чем, Ахмет? — не поняв старика, переспросил Забродов.
Татарин снова жалобно вздохнул и как-то странно покачал головой, отчего с нее чуть не слетела шапка-ушанка, в которой старый татарин ходил весь год.
— Да у него квартира в соседнем доме, — печально сообщил всезнающий дворник, — только его оттуда выгнали дети и теперь сдают квартирантам. Сейчас он может быть и на чердаке, или где-нибудь в подъезде, а может, промышляет возле пивнушки, она должна скоро открыться…
Илларион Забродов удивленно вскинул брови и недоверчиво посмотрел на старого человека. Трудно было поверить в то, что с родным отцом так могли поступить его единокровные дети.
— Да что ты говоришь, дорогой, — озадаченно покачал головой Забродов, — не может быть! Это чтобы дети да так поступить с родным отцом…
Старик, слегка усмехнувшись, поправил шапку и печально покачал головой.
— Вот так… А ведь большим человеком был, дома красивые строил, талант имел огромный! И не то бывает, Илларион Константинович, — многозначительно произнес татарин. — Недавно в соседнем квартале дочка старую мать зарезала…
— Ладно, Ахмет, — сухо сказал Забродов, чтобы закончить этот словесный базар, и поинтересовался у дворника: — Ты сегодня увидишь Иосифа Говоркова?
Ахмет усмехнулся и проговорил:
— Как только Петрович проснется, так я его и увижу.
— Где проснется? — переспросил Забродов.
Пожилой татарин вяло махнул рукой в дальний угол двора, где в подвальном помещении было его жилье, и уточнил:
