Рашид Нахапетов изобразил на своем гладком лице удивление:
— Убитый?
Говорков, прищурив глаза, внимательно посмотрел на хитрого азиата и, махнув рукой, ответил:
— Да, слава богу, сам помер.
— И отчего?
— Милиционер сказал, что инфаркт, — выпуская изо рта колечки дыма, спокойно сообщил спартаковский фанат, — сердце отказало.
— И что, много тут ментов было, бы невзначай поинтересовался смуглолицый, — опрашивали свидетелей, искали чего-нибудь?
— А что им тут искать, мил-человек? — удивленно хмыкнул спартаковец. — Пришел участковый милиционер, составил протокол, подъехала труповозка, погрузила мертвеца, и все — поминай как звали!
— И все?
— А что еще? — усмехнулся Говорков. — Все уже и забыли о несчастном человеке.
Азиат покачал головой:
— Се ля ви!
— Что? Не понял!
— Я говорю, отец, такова жизнь! — пояснил узкоглазый бандит.
— Это точно, — сказал Говорков, — но мне уже пора идти! Сигареткой не снабдите про запас? — поинтересовался плут у рыжеволосого бугая, который недовольно сопел в стороне.
— Дай ему сигарету! — приказал узкоглазый напарнику.
— Может быть, ему и всю пачку отдать, Рашид?! — взвился тот.
Черные глаза татарина гневно сверкнули и налились кровью.
— Если нужно будет, последние штаны отдашь! — грозно пообещал он.
Говорков с тревогой посмотрел на спорщиков, однако рыжеволосый бандит все же подчинился приказу азиата, достал из пачки сигарету и небрежно протянул ее бомжу.
— Благодарствуем, господа! — поблагодарил спартаковец и, понюхав сигарету, заложил подарок за оттопыренное красное ухо. — Благодарствуем! Дай вам Господь здоровья. Потом покурю со вкусом…
— Послушай, мужик, — остановил его узкоглазый бандит, — а милиция или дворники не гоняют тебя, что ты тут ошиваешься?
— А что ментам с меня взять? — усмехнулся спартаковец. — На мне где сядешь, там и слезешь! А дворников я сам построить могу!
— А кто сегодня тут убирал? — спросил азиат.
— Да какая-то новенькая женщина бумажки собирала, — ответил новоявленный частный детектив, — но и кто-то из мужиков метлой прошелся…
Азиат переглянулся с рыжеволосым товарищем.
— Ну ладно, добрый человек, топай, коли спешишь, — разрешил он, — а то тут наш приятель должен подойти сюда. Мы его на лавочке подождем…
Иосиф расплылся в широкой улыбке.
— Тогда прощевайте, господа! Спасибо за угощение! — сказал он и, слегка пошатываясь, поплелся к выходу из парка, помахивая зажатым в руке мятым целлофановым пакетом.
Нахапетов уселся на лавочку, кивком головы приглашая товарища присоединиться к нему. Рыжеволосый здоровяк, закурив сигарету, присел рядом на скамейку.
— Ты что, рехнулся, мудак! — прошипел татарин. — У тебя хоть иногда башка варит?
— Ты о чем?
— Зачем ты называешь меня по имени при посторонних людях? Ты бы еще и фамилию назвал!
Андрющенко снисходительно рассмеялся прямо в лицо татарину.
— Да перестань, Нахапетов, — сказал он, — тебе уже от страха в каждом бродяге мерещится фээсбэшник! Ты разве не понял, с кем ты общался? С обычным бомжом!
— Я понял, а ты запомни, — пригрозил узкоглазый бандит, — еще раз так сделаешь — убью!
— Да не скрипи ты зубами, — пренебрежительно хмыкнул рыжеволосый, — на меня это не действует! Лучше давай поищем шприц.
Рашид Нахапетов проводил взглядом удалявшегося Говоркова и, на секунду задумавшись, пробормотал:
— Когда-то я уже видел этого бомжа…
Рыжеволосый бугай, выпуская клубы дыма изо рта, снисходительно ухмыльнулся.
— Вчера! — уверенно заявил он. — Хмырь у меня еще сигарету сшибал!
В памяти смуглолицего татарина моментально всплыли картинки вчерашнего утра.
— Точно, Антон! — воскликнул Нахапетов. — С ним еще такой седовласый мужик был.
Андрющенко неопределенно пожал плечами.
— А черт его знает, — неуверенно произнес он, — был вроде какой-то мужик…
Перекинувшись еще несколькими фразами и осмотревшись по сторонам, мужчины дружно встали и принялись искать в мусорной урне и в ближайших кустах то, что могло стать важной уликой в криминальном деле…
Глава 4. В мастерской
Столь ранних гостей на проспекте Мира явно не ждали. Илларион Константинович несколько раз стукнул кулаком по двери, так как звонок не работал, что, впрочем, с ним часто случалось.
— Вот чертовщина, — устало произнес инструктор спецназа ГРУ. — Надрались болваны и дрыхнут без задних ног.
Стоявший позади широкоплечего полковника худощавый художник посоветовал:
— А ты еще раз постучи, Илларион Константинович, да погромче!
— Ты, Александр Иванович, хочешь весь дом поднять с утра пораньше? — язвительно спросил полковник.
Художник испуганно тряхнул головой:
— Нет!
— Тогда подержи пакет, Сашок, — попросил полковник и, освободившись от ноши, достал из кармана куртки мобильник.
Самусенков взял пакет и аккуратно поставил его в сторонке рядом со стенкой.
— А может быть, они ушли? — с опаской предположил он.
— Нет, Константин обещал дождаться меня в мастерской, — сказал Забродов, — хотя остальные, может быть, уже и уехали.
Художник-реставратор с сомнением причмокнул пухлыми губами и почесал раскрасневшийся курносый нос.
— А куда ты собираешься звонить? — с недоумением спросил он.
Пенсионер указал рукой на дверь, перед которой они находились.
— Косте…
Только теперь до усталого Самусенкова дошел смысл действий спутника.
— А если он не поднимет трубку?
— Сейчас узнаем, — сдержанно сказал Илларион Константинович и набрал номер телефона Гуреева.
Трубку долго не брали, однако через некоторое время мобильник Константина Гуреева отозвался, но не мужским голосом, а женским:
— Да…
Илларион Константинович неуверенно произнес:
— Извините, мне нужен Константин Гуреев.
— А кто это?
— Забродов.
Возникла небольшая пауза.
— А где вы? — снова раздался женский голос по мобильному телефону.
Илларион Константинович кашлянул в кулак.
— У дверей мастерской, — ответил он.
