Разумеется, на самом деле он не считал его чужим. Для него никогда не были чуждыми интересы народа любой страны. Кроме того, он говорил: «Единственно верная правильная форма ведения переговоров с североамериканцами — это вести их с гранатой в руке».
С другой стороны, хотя развёрнутая им дипломатическая война со Штатами не велась методами, подобными военным, он не уставал утверждать, «что нет юридических форм освобождения любой страны».
И поэтому из Панамы на тайную полосу в районе г. Либерия на никарагуано-костариканской границе регулярно отправляется большой самолёт с различными военными грузами. Там этот самолёт со всем его содержимым продаётся Модесто.
Модесто сажает в самолёт своих бойцов, и они летят с ним освобождать намеченный для этого район или город. В случае же плохих метеоусловий в зоне приземления пилот, разумеется, панамец, не приземляется. По возвращении в Панаму у Модесто самолёт как бы отбирают, но потом его так или иначе продолжат использовать в этой войне.
Постепенно шёл процесс объединения различных тенденций Сандинистского фронта освобождения, что было совершенно необходимо для победы революции. Ранее каждая из этих тенденций «тащила на себя одеяло руководства», не имея достаточных для этого своих сил, тем самым ослабляя Фронт в целом. Так называемые «терсеристы», сторонники «третьего пути», стремились как можно скорее достичь победы, хотя бы и в союзе с люмпенами и регрессивными слоями общества. Группа Народной войны (ГНВ), объединявшая наиболее опытные кадры, выступала за упорную, хотя бы и более длительную, борьбу, готовые ждать лучших условий для более чистой в политическом смысле победы, обеспечивающей последующие радикальные и глубокие преобразования общества. Что касается третьей группы «Пролетарии», то я не очень знал их и предпочту о ней умолчать.
С годами становилось всё более ясным, что обе главные группы правы, но ни одна из них не права абсолютно. Тогда один из сторонников ГНВ говорил мне: «Мы — лучшие, но в этой войне победят они». К счастью, всё это принадлежит прошлому.
Они победили. И спасибо за это прежде всего Фиделю Кастро, который всегда просил их объединиться.
Спасибо и генералу Торрихосу, который тоже советовал им объединяться, не ставя при этом никаких условий при предоставлении помощи той или иной группе. Он хорошо знал, что эта борьба — это борьба их, никарагуанцев, и что его роль в ней — это роль содействующего, а не руководителя.
Важно прояснить это, потому что некоторые хотят, причём с самыми добрыми намерениями, отвести генералу более важную роль в деле объединения левых сил в Никарагуа.
Кого же ещё надо было бы поблагодарить за сотрудничество в деле монолитного объединения никарагуанцев и их руководителей, который, однако, несомненно, хотел бы обратного, так это Рональда Рейгана, человека, которому, как сам сказал, «доставляет удовольствие ненавидеть».
Рональд Рейган
Достойного представителя империализма. Быть может, когда-нибудь стоит возвести ему памятник, также как это предлагал сделать генерал Торрихос, имея в виду Маккарти, «с признанием их заслуг в деле социальных преобразований в мире». Потому что репрессии всегда вызывают соответствующий им ответ. Потому что, когда окрашивают в красный или в любой другой цвет тех, кто выступает против несправедливости и за создание общества со справедливым распределением благ, люди приходят к выводу, что эти цвета хороши, и потому правильными являются намерения тех, которые себя с этим цветом идентифицируют.
Образ Рональда Рейгана работает и на личном уровне. Много раз, когда у меня наступало политическое отчаяние, и всё становится безразличным, и даже сама жизнь тривиальным и бессмысленным образом утекает из меня, я представляю перед собой мрачное, покрытое морщинами лицо Рейгана, моё сердце наполняется спасительной ненавистью. Ненавистью к империализму и любовью к человечеству. И будто бы жизнь вновь возрождается во мне.
Предоставленное Панамой в 70-е годы содействие революции в регионе — это больше чем обыкновенная проекция другой экономики на страны перешейка из-за своего уникального географического положения. И, конечно, больше, чем акт щедрой и незаинтересованной солидарности.
Точнее, это всё, но и гораздо больше этого. Генерал Торрихос рассматривал эту солидарность и помощь и как инвестиции в будущее своей страны, в которой грядущие социальные изменения со временем благоприятно отразятся и на нашей экономике. Более того, можно сказать, что для генерала Торрихоса панамская революция простирала своё влияние на весь регион.
Эта конкретная, важная, стратегическая наша помощь подобна мячу, брошенному, чтобы он вернулся, как при игре в бейсбол. Разумеется, что необходимы и условия, при которых можно было бы поймать этот мяч, а затем использовать их с учётом наших исторических и экономических особенностей для нашего революционного проекта.
Глава 10. Теория бейсбольного мяча
Не помню, был это я или он, кто озвучил эту формулу: «Теория бейсбольного мяча». Это концепция, и иногда я даже думаю «состояние», находясь в котором, Панама играет свою весьма специфическую роль в регионе. Но что хорошо помню — что прозвучала она на одном из Багамских островов, где, возвращаясь из дальней поездки, мы решили переночевать, чтобы не прилетать в Панаму ночью.
По дороге в отель мы проезжали плантации кокосовых пальм, растущих здесь в безукоризненно прямолинейных формах. Кто-то из команды вслух сказал: «Они что, так натурально выросли или их посадили таким искусственным образом?» На что генерал ответил одной из своих философских двусмысленных формул: «Ничего натурального в прямолинейной форме не бывает».
Он думает так о естественном, натуральном пути наших народов для завоевания нами свободы и вследствие этого — справедливости и счастья. И вообще о естественной форме изложения какого-либо вопроса, разработке идеи, влюбить в себя женщину или совершить революцию.
Там, на этом туристическом острове, кажется, о-ве Нассау, где мы должны были просто анонимно провести ночь, он изложил мне, как он это определял «вчерне», свои мысли об экономическом «сервиллизме».
Этот остров производит только услуги, говорил он. Для богатых туристов. Всё население острова — слуги, с ментальностью и характером слуг, чей главный значимый заработок — чаевые.
И как это похоже на экономику Панамы, географическое положение которой расположило и почти обрекло её быть экономикой продаж того, что нужно тем, кто проезжает через нас: арбузов для тех, кто в прошлом веке ехал через нас за золотом Калифорнии, питьевой воды для кораблей, плывущих через Панамский канал, секса для пьяных американских матросов, удобный панамский флаг в аренду для торговых судов почти всего мира… Одним словом, продавать совсем или напрокат, при этом улыбаться, терпеть и… к тому же благодарить за это.
