— Кажется, но не уверена. Я вижу столько отчётов, и не запоминаю их все. Тут ошибка? Хотя я не помню, что делала такой отчёт.
— Да?
Катерина бледнеет в лице, будто ей сейчас плохо и её стошнит.
— Я не понимаю, почему вы сейчас говорите загадками, Максим Афанасьевич. К чему весь этот разговор? Вы собираетесь меня уволить? Так ведь?
Она странно посмотрела в сторону Константина, а после сразу отвела глаза, стоило другу повернуться к нам.
— Никто никого увольнять не собирается, — проговорил он. — Мы просто хотим быть уверенными, что ты… вы, Катерина Сергеевна, не сливали информацию нашим конкурентам!
— Что?!
Слишком громко спросила она, уставившись на нас, как на восьмое чудо мира.
— Да вы слышите себя, Константин Михайлович? Да я сливаю информацию? Знаете что, — она встала с места, наклонилась так близко, что едва их кончики носа не соприкоснулись. — Да идите все вы к черту!
— Дерзишь? — друг хмыкнул. — Могу же уволить.
— Это не вы увольняете меня, а я сама увольняюсь. Меня уже тошнит от вас.
Не знаю, правду она сказала или просто это так совпало, но её чуть не вывернуло. Она даже в обморок чуть не упала, но я, который стоял рядом с ней, ближе, чем друг, вовремя среагировал и подхватил её за локоть, а после помог усесться на место, в котором она сидела минуту назад.
— С вами все хорошо? — Константин подал стакан воды, а я отошёл назад, не зная, что и думать.
Мы в тупике. И Катерина явно не сливала информацию, это явно был кто-то другой. Человек, который не попадается в поле зрения, никто не будет его обвинять, даже вспоминать в такой ситуации. Этот человек либо только недавно устроился, либо обычная серая мышь. Одно из двух.
— Кто у нас устроился недавно? — спросил у этих двоих.
— Кажется, никто.
— У нас в отделе есть новичок, — подала голос Орлова. — Правда, он сегодня ушёл раньше.
— Не заметила ничего подозрительного?
— Кажется, нет. А, он сегодня после одного звонка вёл себя очень странно, витал в своих мыслях, да и на меня накричал, когда я попросила его исправить ошибки в отчёте. Кинул документы мне в лицо и ушёл.
— Это был он.
— Что мне делать? — в разговор вмешался Палыч, который стоял в кабинете все это время.
— Узнать, где он живёт, и наведаться к нему. А дело Воронцова оставлю себе и адвокатам.
— Хорошо. Давай я тебе помогу.
— Я сама.
Не знаю, что Константин сказал ей, но она приняла его помощь. Все они вышли из кабинета, оставив меня одного.
Я долгое время молча изучал дверь своего кабинета, будто лучше занятия не нашлось, но на самом деле в голове творился хаос. И все мысли касались Дилфины.
Не выдержал тишину, что стояла в кабинете и, вытащив из кармана пиджака свой телефон, набрал номер, который я уже знал наизусть. Противные гудки шли, но никто не собирался мне отвечать, пока я не услышал ринг тон её мобильного. Встал с места и быстро вышел в приёмную, надеясь, что она вернулась, но никого не обнаружил. Ринг тон шёл из её телефона, который остался под кучей бумаг. Она просто не успела забрать свои вещи, когда сбежала от меня. Все её вещи так и остались на месте. Тогда в чем она ушла? Неужели лишь в одной блузке и юбке, что не спасёт её в такой день? На улице идёт дождь.
Сбросил звонок, сжимая телефон в руке. Собрал её вещи и вышел из офиса, намереваясь поговорить с ней, объясниться и вернуть её вещи. Пока ехал к ней, в голове перебирал слова, что буду говорить. Однако меня ждало большое разочарование.
Пока поднимался к ней, сердце начало биться чаще, ускоряя ритм, и я, как мальчишка перед первым свиданием, очень волновался. Волновался это очень мягко сказано.
Дверь мне открыла, видимо, её сестра, Виктория. Она не узнала меня, нахмурилась, осматривая меня с ног до головы.
— Здравствуйте, чем могу помочь? — мягкий голос отличался от голоса Дилфины, как и глаза.
— Здравствуйте, Дилфина дома?
— Нет, — она посмотрела вниз, на вещи в моих руках и подняла одну бровь. — Ещё рано, она на работе. А вы кто?
— Максим.
— О… — она замялась, видимо, узнав меня. — Может, войдёте внутрь и подождёте её?
— Я лучше подожду тут. Возьмите, это вещи вашей сестры.
— Ничего не понимаю, — она взяла из моих рук вещи, а после закрыла дверь на ключ, оставив меня ждать Дилфину в подъезде.
Прошёл час, её нет, два часа, три часа, не знаю, сколько я ещё сидел тут, пока не начал мёрзнуть. А её все нет и нет. Может она дома и не хочет видеть меня? И как мне быть?
— Я не сдамся…
Вытащив телефон, вновь набрал её номер. Если она и вправду дома, то её телефон теперь у неё. А если не ответит на мой звонок, то оставлю на автоответчике сообщения.
— Дилфина… вернись, пожалуйста! Я все объясню. Все не так, все сложнее, чем ты думаешь. Я… я люблю тебя, прошу, дай мне шанс все исправить…
В тот вечер я не заснул, так и остался сидеть на месте и ждать её. Но утром, когда из соседнего дома вышла пожилая бабка, сверкнув на меня странным взглядом, ушла вниз, пробурчав что-то о молодёжи, я решил обратиться за помощью Палычу, чтобы он отследил её телефон. Уверен, если её и вправду нет дома, то непременно попросит сестру принести вещи.
И пока не было никаких вестей от неё, я без неё медленно сходил с ума. Кричал на всех, кто попадался под горячую руку, и сорвался с места, когда её зафиксировали в аэропорту.
Что она там делает? Собирается сбежать от меня и таким образом решить возникшую проблему?
Какая же ты наивная, Дилфина, если решила, что я просто отпущу тебя. Да я же без тебя теперь сдохну попросту!
— Извините, но рейс Москва-Париж уже улетел. Боюсь, вы опоздали.
Только не это, не это! Я опоздал?
— Максим, — Павлович опустил руку на моё предплечье и сжал её, обращая на себя моё внимание. — Мои люди узнали, что Дилфина вышла из самолёта.
— Вышла?
— Вышла, не улетела твоя птичка, парень, — Павлович по-доброму усмехнулся. — Так что найдём твою беглянку, — обещал он.
— Спасибо.
И пока Павлович был занят её поиском, я сходил к её брату-близнецу, дело чуть не закончилось дракой. Хотя он успел-таки ударить меня пару раз, оставив фингал под глазом. Заслужил.
Дни шли, но мы так и не нашли её. И моим единственным спасением стал алкоголь. Ночевал в офисе, работал, как мышь в колесе, пил, кричал на сотрудников. Уволил тех людей, которые в тот злосчастный день впустили в офис Ольгу.
И теперь меня можно смело назвать алкашом!
— Ты же обещала, никогда не отпускать меня…
