– В нашем лесу уже побывали? – осведомился Степан, беря бразды правления диалогом с свои руки.
– Побывал, но эта зарисовка сделана не там. Ёжик на мой участок сам прибежал. Такой дружелюбный был. И не боялся совсем. Вот я и решил запечатлеть его. Можно сказать, это первое, что я нарисовал, когда официально стал хозяином дома.
Степан дотронулся пальцем до зверька, потер иголки, скривил лицо в непонятной гримасе и поместил картинку рядом с собой на стол. На следующем полотне мы увидели лохматую собаку. Она открыла пасть, вывалив язык, склонила голову набок и смотрела прямо на зрителя. Остальные детали пейзажа были плохо прорисованными, точно художник планировал сконцентрировать наше внимание лишь на животном. Я сфокусировался на глазах собаки. Чем дольше я смотрел в них, тем больше мне казалось, что шерсть животного слегка подергивается, точно от дуновения ветерка, а хвост медленно двигается из стороны в сторону. Глаза собаки блестели, а грудь раздувалась. Удивительная картина. Всё как живое…
– Тоже заметили этот эффект? – решил прокомментировать художник, не дожидаясь наших вопросов. – Это мой маленький секрет, подпольная разработка, если можно так выразиться. Давно уже распространены трюки, где изображения накладывают друг на друга таким образом, чтобы наши глаза видели некие движущиеся части. Ученые всё проанализировали и отобрали цвета и углы пересечения прямых, под которыми создаются максимально живые эффекты. Но я пошёл дальше. У меня двигается картина не из прямых линий, а из реальных объектов и фигур, правда, при условии концентрации на главной детали. Но тут я её за счёт плохой прорисовки фона показал. Заметит каждый.
Я зажмурился на мгновение, избавляясь от образа ожившей собаки, а когда снова открыл глаза, передо мной была уже новая картина. На ней Леонид запечатлел одного из наших деревенских жителей – Стаса Науменко. Хороший паренек вырос, жаль только его отца, который погиб при странных обстоятельствах пятнадцать лет назад. Никифор Науменко всегда был ответственным и трудолюбивым. Все будние дни он пропадал на двух работах, чтобы обеспечить свою семью и единственного сына. Зато все выходные с утра и до позднего вечера проводил время со Стасом. Он часто играл вместе с нами в футбол, в казаков-разбойников, даже в прятки. Мы считали дядю Никифора лучшим другом. И когда приходили под окна звать Стаса погулять, то спрашивали и про его папу. Однако чуть позже всё изменилось. Никифору предложили какую-то новую работу в городе, и он стал изредка оставаться там по ночам. К выходным возвращался обратно, но при этом играть со Стасом уже не ходил, ссылаясь на то, что ему нужно прочитать много книг, чтобы вникнуть во все рабочие процессы. Однажды мы даже решили посмотреть, что там такого интересного в книгах, которые дядя Никифор читает с утра и до вечера, да ещё конспектирует. Стас искал таинственные томики вместе с нами, но его папа всё очень хорошо спрятал. Лишь раз Никифор оставил открытой книгу на минуту, Стас тогда заглянул в неё и увидел странные рисунки разнолучевых звезд и перевёрнутых крестов. Мы успокаивали парня, хотя понимали, что дядя Никифор связался с нехорошими людьми. В один из дней папа Стаса купил мотоцикл. Хвастался тогда всей деревне. Сыну покататься не давал, ссылаясь на то, что тот ещё маленький. Тот расстраивался, но отцу перечить не хотел.
И вот через четыре месяца работы в городе дядя Никифор как-то резко похудел и поник лицом. Он больше не улыбался, а застать его в хорошем настроении теперь было практически невозможно. На работу дядя Никифор больше не ездил, целыми днями сидел у окна и смотрел куда-то вдаль. С сыном говорил о том, как скоротечна жизнь и о том, что человеку за отведенное на этом свете время мало что удается успеть. Стас не понимал тогда, как сгладить переживания отца, что сказать ему. На жену он и вовсе не обращал внимания, лишь отмахивался от неё и снова отворачивался к окну.
В один из вечеров он собрался прокатиться на мотоцикле, чтобы немного развеяться. Подозвал к себе жену и сына, долго с ними обнимался. Стаса даже несколько раз поцеловал в лоб, чего не делал уже очень давно. Никто не понимал, почему он так растрогался. На пороге дядя Никифор остановился, обернулся к жене и сыну и со слезами на глазах попросил прощения за своё поведение и за то, что уделял им так мало времени. Перекрестив на прощание Стаса и его маму, он вышел из дома и поехал в темноту. Больше живым дядю Никифора никто не видел. Мотоцикл нашли недалеко от дома, – он валялся в канаве рядом с дорогой. Такое ощущение, что дядя Никифор попал в аварию. Только с кем он столкнулся и где тело погибшего? Следователь бился над этой загадкой несколько лет, но дело так и не было раскрыто. Семье сказали, что, вероятнее всего, дядя Никифор сбежал в другую деревню или город, а аварию свою подстроил. «Найдется ещё!» – как сейчас помню слова участкового, треплющего Стаса за ухо.
Дядя Никифор не нашёлся и по сей день. Мы строили разные версии по поводу его исчезновения, и самая главная заключалась в том, что тёмные силы, с которыми связался отец Стаса, забрали его из этого мира. Я повторял эту версию из раза в раз, хотя не особо верил. Ведь так не бывает же?
Стас, несмотря на все эти события, остался довольно компанейским парнем. Из деревни он уезжать никуда не стал, не захотел бросать мать. И как только у него время нашлось, чтобы позировать для картины? Он всегда чем-то занят был…
– На днях только со Стасом общался, – сказал Степан. – Он сейчас мотоцикл чей-то перебирает. Времени очень мало свободного у него. Рад, что развеяли его и уговорили попозировать. На картинке он даже лучше, чем в жизни получился.
– О, это я обязательно запишу, – художник достал блокнот и что-то в нём черкнул. – Не должно так получаться. Значит, я где-то ошибся. Портрет не имеет права приукрашивать человека.
– Да всё нормально, – поспешил заверить Леонида Степан. – Это я ради комплимента сказал. Очень хорошо у вас получается рисовать.
Но Леонид всё равно отметил ещё что-то в своём блокноте, после чего убрал записную книжку обратно в сумку. Степан отложил в сторону портрет Стаса Науменко. На следующей картине мы увидели Машу Михайлову. Обаятельная девушка восемнадцати лет, студентка медицинского института. Но мне было не до восхищения талантами художника и голубыми глазами миловидной Маши, гораздо важнее было другое. Её дедушка год назад тоже умер загадочной смертью. Как и папа Стаса Науменко. Петр Исаакович практически каждый день ходил в лес за грибами и ягодами. Часть раздавал деревенским детишкам, часть увозил в город на продажу. И так из года в год. Он знал наш лес как свои пять пальцев и, казалось, с закрытыми глазами может привести на полянку, усыпанную ягодами и грибами.
И вот в один из летних дней он ушёл по привычному для себя маршруту и не вернулся. Поначалу никто особенно не волновался, Петр Исаакович, бывало, и до самого вечера бродил по лесу. Но когда он не вернулся и на следующий день, родные забили тревогу. Собрали желающих со всей деревни и пошли на поиски. Мы нашли Машиного дедушку у одного из болот. Абсолютно голого. Одежда была заботливо уложена в корзинку, на рубахе почему-то не хватало нескольких пуговиц – они были вырваны с мясом. Доктор заявил, что дедушка надышался болотными газами, потому и учудил всё это безобразие. Я не верил. Петр Исаакович каждый день ходил в лес. Почему раньше болотные газы на него не влияли? Его маршруты никогда не менялись, он бывал в одних и тех же местах… Многих в деревне удивил вердикт врача, однако участковый на наши сомнения внимания не обратил, пожал плечами и удалился. А на следующий день тело Петра Исааковича бесследно пропало. Прямо из дома Маши. Да и одежда дедушки с утра оказалась прогнившей и чёрной. Обращаться к участковому не стали. Закопали пустой гроб – и дело с концом.
