Дима вздрогнул от звонка Вики, та сообщила о Баркове:
– Пустить?
Отчёт для самого Баркова стал шоком. Он даже валокордина выпил на всякий случай перед выходом. Барков мялся, кряхтел, вытер со лба пот.
Дима его поторопил:
– Ну. Узнали?
– Дмитрий Алексеевич, я даже начать затрудняюсь, – наконец произнёс Барков.
– Да смелее, Николай Иванович, вы же военный человек, – пошутил Дима.
Барков вздохнул и открыл папку.
– Вашим биологическим отцом, вашим отцом биологическим, похоже, является… Дмитрий Алексеевич, можно мне водички?
Дима, теряя терпение, кивнул с разрешением. Прочистив горло, Барков уже был готов произнести заветную фамилию.
«Ну, давай уже, тормоз», – подумал Дима про себя, не выдавая ни единым мускулом лица свое нетерпение.
Но тут в дверь постучала, а затем и заглянула Вика.
– Дмитрий Алексеевич, простите.
Барков осел и закрыл рот.
– В чем дело? – с раздражением повернулся Дима.
– В приёмной Корзунов Павел Андреевич, и Константин Павлович с ним. Говорят, дело крайне срочное!
Ушаков заинтересовался:
– Прямо срочное?
– И конфиденциальное. Они просят аудиенции. Тет-а-тет, – добавила Вика, сама не на шутку заинтригованная.
– Обойдутся, тет-а-тет им. Пусть входят, чего у них там. Деньги небось кончились на лечение.
Корзуновы вошли, оба.
– Вижу, вы в добром здравии, Павел Андреич. Рад за вас. В чём ваша просьба? Говорите скорее, у меня важное совещание, – раздраженно сказал Дима.
– Нам бы хотелось наедине, – помялся старший Корзунов.
– Это личное дело, – добавил Костик.
– Говорите уже, мне некогда, – бросил Дима.
Он не замечал взгляда, который бросил на Корзунова-старшего Барков, сверяясь с какой-то бумагой в папке. Дело в том, что…
– Дмитрий Алексеевич, я ваш родной отец, – выдал старший Корзунов.
Повисла пауза. Дима взял из рук Баркова папку, посмотрел в неё: там были те самые страницы из школьных журналов, которые не смог добыть сам Дима, которые уличали в отцовстве Димы отца ученика его матери. И ещё много-много бумаг. Если бы люди не утаивали правду, деревьев вырубали бы куда меньше.
– Барков, выйдите, – сказал Дима.
Теперь он готов был слушать пару очень внимательно.
– Черт! – Барков клял себя.
Это он должен был принести эту новость первым! Он всё мялся. А Корзунов сразу пошёл в карьер. Поэтому Корзунов был финдиректором, а Барков следил за порядком.
– Это вообще точно? – спросил Дима, когда они остались одни.
Он указал в кресла отцу и сыну. Хотелось добавить «Святому духу». Но он даже Вику отпустил и проследил, чтобы она покинула приёмную.
– Я бы не стал делать таких громких заявлений, если бы не был в этом уверен, – заверил Корзунов. – Можем провести тест ДНК.
– Это непременно, – ответил Дима. – Расскажите, как это произошло вообще?
– Это было тридцать лет назад. Костя учился тогда в четвёртом классе, классным руководителем Костика тогда была…
– Моя мать, – сказал Дима.
– Верно, – кивнул Корзунов-старший. – Учительница строгая, требовательная, Костик мой был всегда хулиган. Но я и подумать не мог, что не его плохое поведение станет причиной вызова родителя в школу. Я воспитывал Костю один, – добавил Корзунов. – Его мать…
– Это неважно, продолжайте по существу дела, – прервал ненужные ему подробности Дима.
– По существу дела, ваша мать сделала мне предложение – помочь ей зачать вас. Переспал я с ней, короче, – выдал Корзунов.
– Судя по мне, вы согласились, – хмыкнул Дима.
Держать покерфейс становилось все труднее. Лётчик, твою мать. Двумя этажами выше. Все эти годы они ходили мимо друг друга.
– Ну, во-первых, женщина она была тогда ещё молодая, вполне в моём, так сказать, вкусе. – Корзунов запнулся.
– Нормально всё, продолжайте, – подбодрил его опять Дима.
Павлу Андреевичу было крайне неловко, не столько перед этим внебрачным, сколько перед законнорождённым. Они никогда не обсуждали с Костиком личную жизнь отца, после ранней смерти матери. Отец был для Кости кумиром, авторитетом, кем-то, кто не занимается такими вещами, он в сексе себе отца даже представить не мог.
– Может, я лучше выйду? – предложил Костя.
– Нет-нет, зачем же, тут все свои, – остановил Дима и Костя плюхнулся обратно, стараясь не слушать рассказ отца.
– Она нуждалась в здоровом ребенке, я был одинокий мужчина без какой-либо личной жизни. Почему бы и нет. К тому же Косте была гарантирована золотая медаль, несмотря на его ужасное поведение. Но буквально через полгода… перемены в стране, приватизация госпредприятий, рыночная экономика, все закрутилось, я на повышение, и мы переехали в другой район, а Костя пошёл в частный колледж с английским уклоном, – завершил свой рассказ Корзунов.
– Это всё? – спросил Дима. – Вы больше с ней не встречались?
– Я даже не знал, как там у неё получилось, – развел Корзунов руками.
Дима с легкой усмешкой отметил про себя это «у неё».
– А как узнали? – поинтересовался Дима.
– Четыре года назад ваша мать меня нашла. Она сообщила о том, что у неё от меня сын. Она никогда ни на что не претендовала. Но она больна и попросила меня позаботиться о вашем будущем. О трудоустройстве. Мать переживала, как вы будете без неё, – сказал Корзунов, пытаясь смягчить свои слова и перенастроить слишком сухой тон беседы на более лирический лад.
– Парень ты был толковый. IT-специалисты были нам нужны. Поэтому…
– Поэтому я здесь. А я-то думал, мне впервые в жизни улыбнулась удача, – засмеялся Дима, чтобы не заплакать прямо здесь, перед этими отцом с сыном, которые жили тепло, сыто, благополучно, а главное – не стыдно.
– Благодарю за откровенность, Павел Андреевич, тронут вашим участием, – Дима протянул руку и крепко потряс влажную ладонь финдиректора. – Очень тронут.
– Костя, – следом протянул он руку Костику, – рад, что у меня появился братик. Не помню, что просил об этом отца, но уж что теперь, – Костик уловил на себе строгий взгляд отца, перестал шутить и протянул руку в ответ.
– Мне надо это переварить, – сказал Дима.
Дима встал. «Это всё, разговор окончен?» – переглянулись Корзуновы.
– Дмитрий Алексеевич, – смешался старший Корзунов.
– Для вас всегда Дима. Слушаю, – ответил Дима.
– Прости, может быть, внесёшь ясность насчет нашего положения в компании? Мы слышали, ты внес ряд кадровых изменений, – Корзунов тщательно подбирал слова.
