– И пальму тоже везите, – разрешил Мичурин.
– Пальму мне не выбросили на лестницу, – сказала она.
В этот же вечер перевезли Людмилу Исааковну с её щенком в квартиру Мичурина. Но надо было, конечно, что-то решать. И срочно. Сердце разрывалось от переживания за Николсона. Ему нужен не уход, ему нужна его женщина. Он не выживет. Они сдадут его в хоспис. Николсон знал, что говорил.
Лена и Мичурин забросили свою работу. Это было сейчас важнее. Мичурин позвонил одной из благодарных пациенток, начальнице ЗАГСа. Та обещала всё устроить.
Они дождались момента, когда сиделка выйдет в аптеку, заперев старика одного.
– Ключи от его квартиры у вас? – уточнил Мичурин.
– У меня! – ответила Людмила Исаковна.
Глаз горел, любовь придала ей храбрости и наглости, которой так не хватало интеллигентке до мозга костей.
– Забыли ключики-то.
Как же они хохотали потом все вместе, вспоминая лица, сначала сиделки, а потом сына с невесткой, когда им под нос сунули свидетельство о законном браке.
– Вы все ещё пожалеете! Старая мошенница! Хочешь завладеть моей квартирой? – орал сын.
Мичурин вышел, чтобы спустить козла с лестницы. Но Людмила Исааковна поберегла руки хирурга.
– Я хочу завладеть сердцем вашего отца, – изысканно отбрила Людмила Исааковна.
И захлопнула дверь.
Это была самая блестящая операция доктора Мичурина. Определенно, Лена выбрала того парня.
И на работе ждала наконец долгожданная весть. Спустя две недели Серёжу вызвали наконец к начальству. Конец неопределённости.
Дима умел держать паузу. Но Серёга вошёл без страха. Тревога ушла. Он знал, сейчас Ушаков будет наезжать на него за жалобу, давить, грозить увольнением, он к этому готов. Он ответит, что уволится прямо сегодня. И вряд ли при таком раскладе начальство станет требовать двухнедельную отработку. А завтра Сергей выйдет на новую работу и забудет всё это, как страшный сон. Елену Андреевну не забудет, а всех остальных – к чертям, жалкие подхалимы. Только он один осмелился пожаловаться. Он, в каком-то смысле, герой.
– Здравствуйте, Дмитрий Алексеевич, – сказал он, глядя в глаза Диме.
– Проходи, Серёга, садись.
– Я постою.
Дерзок.
– Серёга, брось. Про жалобу знаю. Напрасно ты, наверх сразу слать. Пришёл бы, по-человечески бы решили. Я так напуган.
На лице Димы не было ни тени испуга. Он издевался. Но тут же сменил тон. Протянул руку.
– Я погорячился, поступил не по закону. Свои права надо отстаивать. Ты молодец! Годовую премию тебе восстановят. И ещё раз прошу меня извинить, был не прав.
Бесхитростный Серёга не был Савельевым, не умел нюхать воздух. А в воздухе просто воняло подлостью.
– Да ладно, Дим, бывает. За премию спасибо тебе огромное.
Дима кивнул, да что уж там.
В дверях Сергей задержался, он в ответ на искренность не мог промолчать.
– Я нашёл другую работу. Меня там ждут, – признался он.
– Жаль, очень жаль. Может, ещё передумаешь? Подумай, – Дима вышел, чтоб похлопать Серегу по плечу.
В офисе Сергей Плотников сразу стал нерукопожатным. Конечно, стукач, ябеда. Савельев загодя разнёс, был уверен, небось, что сейчас Серёгу выгонят. А нет. Обломайся, Савельев. Серёге было плевать, что там говорят, главное, премия в кармане. И да, может, он действительно погорячился и стоит остаться тут? Он теперь решает, а не за него. Он поделился своей радостью с Леной, поблагодарил от всей души.
Лена была удивлена такому исходу событий. Может, у Ушакова проснулась совесть? Или не захотел в Минэнерго дразнить гусей? В любом случае, тревога отпустила. Она была рада за Сергея. И за себя.
Лена позвонила Мичурину.
– Выбирай, где ужинаем!
Лена смылась с работы раньше других. Она не заметила, как в кабинет начальства прошёл Барков.
И Серёга не заметил тоже, окрылённый своей победой.
Лена с Мичуриным ужинали в отличном местечке, официанты их уже знали. Лентяйку, которая не любит готовить, и хирурга, который всегда оставлял хорошие чаевые. Да и просто приятно смотреть на счастливые пары. А сегодня у них был чудесный день. И он стал ещё чудеснее, когда позвонила Людмила Исааковна. Видеозвонком, не абы как, научилась.
Николсон лежал в кровати, обложенный подушками, но выглядел он куда лучше, чем они его застали в запертой квартире. Кажется, они оба даже разрумянились. Людмила Исааковна призналась, что выпили немножко кагора, совсем чуть-чуть. Им хотелось разделить с кем-то радость. С кем-то, кто не бросил в беде.
– Поздравляйте молодых!
Чокнулись через экран. Горько!
Когда они закончили разговор с молодожёнами, Мичурин сказал:
– Выходи за меня, Лен.
Лена ответила, не раздумывая.
Серёга уже вышел через вертушку на проходной, но Ивашкин попросил задержаться. Как попросил, схватил за шиворот. Сергей не успел изумиться, как подошёл начальник службы безопасности. Барков приказал Сергею открыть рюкзак. И достал оттуда флешку.
– Ваша? – спросил Барков.
– Не моя, – ответил Серёга.
– Разберёмся, – сухо сказал Барков.
Вызвали полицию. Сергея обвинили в хищении секретных корпоративных данных. Отпустили под подписку, пока что. Поздно вечером Сергею позвонили из компании, где его ждали и сообщили, что на его место взяли другого. Сообщили, что уже всё о нём знают. Попросили не вмешивать их, они ему хищение не заказывали. Служба безопасности сработала оперативно. Плотников Сергей Николаевич числился вором корпоративных данных. Впереди было уголовное дело, судебное разбирательство, приговор, возможно, реальный срок. С кем он вздумал тягаться, герой.
Утром Лена ехала на работу невестой. Машка ещё не знает. Вот обрадуется! В офисе она узнала, что этой ночью Сергей повесился.
У Сергея была страховка, он застраховал свою жизнь. Он не удосужился узнать – эти договора такие длинные, и там такие маленькие буквы внизу, где написано, что в случае суицида семья не получит ни копейки.
Не снимая пальто, Лена ворвалась в кабинет Димы.
– Ты подонок! Это ты довёл его! – закричала она.
Ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Ты про Плотникова? Как это по-детски, заводить троих, а потом вешаться, надеюсь, семье не придется платить за него долги. Я попробую это уладить.
– Ты просто монстр! Ты псих ненормальный!
– Ты меня сама сюда привела, забыла? – спросил Дима.
– Я ухожу, – сообщила Лена.
