Лена пододвинула конверт. Там было всё, что она смогла снять с двух карточек: Мичурина и своей.
Тот не поленился, заглянул, поднял бровь.
– Это совсем другие деньги, – сказал он и написал на конверте цифру с шестью нулями. Лена быстро справилась с первой реакцией шока.
– Найду. Считайте это авансом.
Адвокат кивнул.
– Когда сможете мне организовать свидание с мужем?
– Вы женаты?
– Официально нет.
– Это усложняет. Попробую.
Адвокат вошёл в отделение. Лена осталась ждать, прижимая к себе пакет. С собой она заранее собрала вещи для Мичурина. Передачку. Она ещё не привыкла к таким словам. Привыкнет.
Адвокат вышел энергичной походкой. По его лицу Лена поняла, у него хорошие новости. Так и было.
– Изучил материалы. Погибший был трезв, это плохо. Но и водитель не был пьян, что хорошо. Прогноз благоприятный.
Лена воспряла духом.
– Удалось организовать свидание?
– Спрашиваете, мне бы, и не удалось.
Лена горячо поблагодарила.
– Рано благодарить. Отблагодарите, когда будет чем. И вот ещё что. Родственники потерпевшего. Важный момент. Попробуйте предложить компенсацию. Дело закрыть не поможет, но суд учтёт, если они не будут настаивать на тюремном заключении.
Он протянул Лене свернутый листик. Лена положила в сумочку. Главным сейчас было увидеть Мичурина.
В СИЗО тщательно обшмонали Ленину передачку. Теплые вещи, бельё, туалетные принадлежности перекочевали в руки надсмотрщицы в резиновых перчатках. Полетели в сторону бритва, одеколон, продукты. Не положено. Потом пришла очередь самой Лены. Раньше она такое видела только в детективных сериалах. Лена подняла руки, широко открыла рот, показав, что там чисто. И речь шла не о гигиене. Наркотики.
Переживёт. Скоро она увидит мужа. Лена впервые назвала Мичурина про себя мужем.
Она могла представить Мичурина где угодно, в операционной, на кухне, в постели, и даже не с собой, а с кем-то. Но только не в тюремной камере. Верно говорят, не зарекайся. Когда он вышел в комнату для свиданий, со стенами тусклого бежевого цвета, Лена рванула навстречу. Но её жестом осадил надсмотрщик. Не положено. С Мичурина сняли наручники, он сел на стул через стол напротив.
Осунулся, круги под глазами, щетина. У Лены подступил ком к горлу. Очевидно, у Мичурина тоже. Они смотрели друг на друга, электронные часы отсчитали пятьдесят восемь секунд. А у них было всего пять минут.
– Как ты? – спросила Лена.
– Декабристка. Как тебе удалось? – Мичурин улыбнулся, став прежним.
– Теплые вещи передала.
– Умничка.
Осталось три минуты.
– Адвокат сказал, прогноз благоприятный. Может, обойдётся условным. Я навещу родственников.
Мичурин кивнул.
– Если нужно, продай машину и мою квартиру.
– Нужен нотариус.
– Да.
Одна минута.
Полицейский от входа на волю поднялся. Одновременно поднялся надсмотрщик со стороны тюрьмы, в гулкой тишине прогремев наручниками.
– Миш, я тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю, Лен.
Они впервые признались в любви друг другу. Она впервые назвала его по имени.
Адвокат ждал Лену в своем новеньком чёрном мерседесе.
– Нужна встреча с нотариусом, – сказала Лена.
– Нотариус? Это будет долго. Подам прошение.
– Нужно срочно. Иначе я не смогу оплатить ваши услуги.
Утром следующего дня Лена держала в руках генеральную доверенность.
В тот же день Лена продала машину автосалону и квартиру агентству, за полцены. Срочный выкуп. Всегда найдутся те, кто наживётся на твоей беде. К обоюдному согласию.
Лена расплатилась с адвокатом, они, оказывается, берут гонорар вперёд. Логично, учитывая то, что в случае обвинительного приговора платежеспособность родственников обвиняемого резко падает. Оставшуюся часть денег Лена положила в конверт и отправилась по адресу, указанному в листочке. Она впервые развернула и прочла – по адресу оказался не жилой дом, а федеральный детский кардиологический медицинский центр.
Лиана Таджибаева, так звали жену погибшего. В приёмном покое Лена попросила вызвать её и села ждать. Лена была готова к слезам, истерике, проклятьям, и это было бы естественно, ведь живой человек эта женщина с больным ребенком, потерявшая мужа. Лена психолог, она справится.
Когда к ней подошла темноволосая женщина лет тридцати в халате, наброшенном на спортивные брюки, Лена подумала, что ошиблась. На лице женщины была усталость, но горя не было.
– Вы меня вызвали? – спросила она.
– Да.
– Вы насчет моего Рафика?
– Да, – ответила Лена.
Лена сразу перешла к делу.
– Я жена человека, который его сбил. Мой муж – хирург, он спешил на операцию. Понимаю, это его не оправдывает и не вернёт вам мужа. Но. Вот.
Лена протянула конверт. Женщина удивленно посмотрела на конверт, автоматически и послушно взяла, но не убрала.
– Что с вашим ребёнком? – спросила Лена.
– Дочка только что очнулась с операции, вот только что, – лицо женщины осветилось нежностью.
– Сколько ей? – спросила Лена.
– Два. Пролапс митрального клапана, двенадцать миллиметров, успели, – с облегчением вздохнула женщина.
Лена вздрогнула.
– Я очень. Я вас. За вас.
Лена поняла, что она не знает слов, которые бы здесь подошли. Мы забрали у вас мужа, но ваш ребёнок выжил, мы вас поздравляем?
Лена закрыла глаза от невыносимой боли, пронзившей сердце. Лиана подумала, что женщине плохо.
– Присядем там.
Лена послушно, как ребёнок кивнула.
– Рафик был добрым, хорошим человеком. В жизни на меня и детей руки не поднял, не повысил голоса. Может, это Аллах так решил: его забрать, чтоб дочку спасти. На одного Аллаха Рафик не надеялся, с утра до ночи работал, брался за всё подряд, ещё и в интернете деньги искал на операцию. Очередь наша только в следующем году была. Гуля бы не дожила. Врачи сказали, срочно. Платно, сказали. А мы таких денег в глаза не видели. Все дома в нашем посёлке столько не стоят. А у нас же там и родители, и свёкры, и трое ещё, у нас, старшие. Тоже их на улицу как…
Лиана говорила и говорила. Не Лене, мимо неё.
– И вдруг чудо. Операцию оплатили добрые люди. А с утра позвонили, что Рафик… Как будто заплатил жизнью за дочку. Бывает же так. Радость и горе вместе.
