– Ей нужна моя поддержка. Я буду задерживаться. Так что теперь ты знаешь, где я. Больше не стоит беспокоиться, в твоём положении это вредно.
Дима мягко похлопал её по плечу.
– Как там мой малыш? – спросил он нежно.
Его рука легла на её живот. Это же был теперь его живот, а не её.
– Он в порядке, – процедила Катя сквозь зубы.
– Вот и чудесно. Не забудь напомнить, когда следующее УЗИ.
– Разумеется, дорогой.
– Спокойной ночи. Я ещё поработаю.
Они разошлись в разные стороны.
Катя – плакать в спальню. А Дима – в свой кабинет, чтобы поднять с постели корпоративного адвоката, тот с утра пораньше должен немедленно ехать в прокуратуру, изучить дело о наезде и к полудню представить руководителю текущее положение дел.
– Будем нажимать на то, что родные претензий не предъявляют, удовлетворены компенсацией, на то, что этот хирург спешил на срочную операцию, ранее не имел правонарушений, ну и под занавес поднажму эмоционально на присяжных: положительная характеристика с работы, сотни благодарных пациентов, – бодро закончил свой доклад корпоративный юрист. – Думаю, обойдётся условным, или минималкой по статье, – заключил адвокат.
Он не замечал, что руководитель, посуливший ему за внештатную работу немалый гонорар из личного кармана на условиях конфиденциальности, не отвечает на его оптимизм, и даже, наоборот, мрачнеет по ходу его доклада.
– Вы неверно поняли задачу, я бы даже сказал, не поняли кардинально, – сказал Дмитрий Алексеевич.
– В смысле?
Дмитрий Алексеевич уточнил, что нужно сделать всё, чтобы срок был максимальный.
Не совсем обычная для адвоката задача, но в Росгазе дилетантов не держали. Юрист заверил, что сделает всё возможное.
Приговор Мичурину был подписан.
Лена в своем неведении ежедневно выслушивала доклады Димы, он нагнетал страху и сомнений, но уверял, что его люди над этим работают, не покладая рук. Увы, Мичурин нарушил там в СИЗО какое-то пустяковое правило, и ему запретили свидания и звонки. Но адвокат с ним видится регулярно, её гражданский муж в полном порядке.
Лена к тому моменту уже знала про передачки, что они оседают на столах надзирателей. И если пожаловаться, условия зэка станут вовсе невыносимы. Они там умеют мстить.
– Тебе важно сейчас позаботиться о себе, – увещевал Дима. – Ведь рано или поздно он вернётся.
О себе Лена заботиться не хотела. Она ощутила полную беспомощность. Машка по-прежнему игнорировала её звонки и смс-ки с просьбой перезвонить. Дима просил прощения за ту свою выходку с отменой стажировки и обещал, что как только Маша объявится, непременно нужно ей сообщить, что её место остается за ней.
Но Лену уже накрыла депрессия, тяжелая, чёрная, беспросветная. Она даже не хотела вставать с кровати в ожидании суда – смысл? Только ежедневный звонок в дверь поднимал её. Дима на пороге с продуктами, Дима на пороге с лекарствами. Витамины, успокоительные – то, что ей сейчас необходимо. Лена послушно и безразлично глотала таблетки, запивая принесённой же Димой родниковой водой с горных Альп.
– Спасибо тебе за заботу, Дима.
– Да будет тебе. Мы же друзья.
С каждым днём Лена становилась все спокойнее и безразличнее. За неделю до назначенного в суде предварительного слушания она вдобавок ещё и упала в обморок, отпирая Диме дверь. Прибывшая бригада констатировала низкое артериальное давление. Прописали таблетки. Дима тут же рванул в аптеку.
И только тогда Лена впервые заметила, что принесённый из аптеки пузырёк с таблетками вскрыт. Очевидно, и все прежние лекарства, насыпанные горкой на её прикроватной тумбочке, тоже были вскрыты.
– Леночка, – Дима теперь называл её уменьшительно-ласкательно. – Послушай, тебе правда нужно хорошенько отдохнуть и прийти в себя. Я позабочусь о санатории, постараюсь и сам вырваться на пару-тройку дней, – добавил Дима.
– А как же Катя? – Лена старалась, чтобы её голос звучал жалко, как он звучал все последние недели.
Он не должен заподозрить, что Лена раскрыла его обман. Обман одержимого ею подонка.
– Уверен, она всё поймёт. Мы же друзья, – улыбнулся Дима.
В этом месте он сдал себя с потрохами. Даже потерявшая рассудок женщина-друг знает, что ни одна беременная жена не поймёт такой дружбы.
Когда Дима на прощание обнял Лену, прежде удостоверившись, что она приняла таблетки «из аптеки», она едва не всадила в него нож. Он лежал на столе за его спиной, так близко. Как же она сразу не поняла. Воистину слепа.
Лена выплюнула в раковину таблетки, умылась и поехала в дом престарелых.
Там удивились её появлению, но она объяснила – Дмитрий Алексеевич важный, занятой человек, он не может сам навестить любимого дедушку и поручил ей, помощнице, сделать это вместо него, привезти гостинцы. Отчасти это было правдой, Лена действительно собрала со своей кухни всё, что привозил Дима, в один огромный пакет, и привезла с собой.
Санитарки были рады без памяти, найдя там итальянское вино и деликатесы. Как и тюремные крысы, они тоже не собирались делиться с теми, кому это предназначалось.
Тем временем Лена беспрепятственно вошла в комнату старика.
Там пахло мочой и хлоркой. Но в целом было вполне сносно. Забыв, что нужно притворяться беспомощным жалким одуванчиком, потерявшим память, и не умеющим себя обслужить, дед Димы довольно шустро почистил верхушку яйца всмятку и поедал его ложечкой, всасывая вязкое содержимое, с интересом глядя в телек. Шли новости.
Увидел Лену, старик поперхнулся и выпучил глаза.
– Как же я сразу не догадалась.
Старик выронил липкую ложку и задрожал руками подбородком, пустив слюну.
– Отдельная палата, телевизор, яичко с доставкой, это, наверное, денег стоит. Успел припрятать от дочки? На это нужно какое-никакое умишко, – сказала Лена, приближаясь к старику.
Тот уронил голову на плечо, но Лена видела, как остро исподтишка его взгляд направлен на кнопку вызова персонала. Она встала между ним и кнопкой.
– Что ты сделал со своей дочерью, за что она тебя упекла сюда?
Старик на миг вскинул глаза, в них мелькнул испуг.
– Ты не стал спорить с ней, когда она привезла тебя сюда? Ты не хотел сюда, но потом освоился и нашёл свои плюсы, верно?
– Кто ты такая? – прошипел старик. В голосе его была ненависть. Но покинуть инвалидное кресло он правда не мог. И это была единственная правда в этой палате.
– Вы знаете, кто я. Я приезжала сюда с вашим внуком. Или не внуком?
На лице старика не осталось ни тени от маски жалкой беспомощности. Он запустил в неё палкой:
– Уходи отсюда!!!
