– Бедолага, – пожалел вслед Митю совестливый.
Митя залез в маршрутку. Он точно помнил, что мелочь должна была остаться. Под презрительным взглядом спешащих пассажиров и водителя он вывернул карманы и обнаружил в них лохматую дырку.
– Наверно, выпала.
На него смотрели устало и молча. Митя под их взглядами попятился и вылез, извинившись. Баба пожала плечами: чего сел? Раз денег нету – топай пешкарусом.
Маршрутка рванула с места, обдав Диму грязью. Он даже не выругался, как сделал бы любой на его месте. Неудачный день, сказал бы кто-то. Но неудачным был любой день Митеньки Ушакова.
Распрощавшись с дочкой в метро, Лена вернулась в офис. Пожилой дядька таки дождался. Ещё от двери она услышала его ворчание. «Николсон» изливался администратору.
– Ждут! Ждут, суки, когда я помру. А я им – выкусите!
– Всё-таки родные дети, что же вы про них так, – робко вставила Людмила Исааковна.
– А как есть, так и говорю! Сволочи! Ох! Опять! Аж искры с глаз, давление скачет. Всё из-за них!
– Чайку-чайку! – тут же пришла на помощь администратор.
– Да что вы мне всё свой чай суете? Я им уже по горло сыт! Где это ваша психологичка уже?!
На этих словах вошла Лена, извинившись, не столько перед мужиком, сколько перед администратором. Лена открыла дверь своего кабинета, освобождая Людмилу Исааковну от его компании.
В кабинете первым делом «Николсон» заявил, что платить он ничего, конечно, не будет. Лена легко согласилась.
– Так какая у вас проблема, Валерий Фёдорович?
«Николсона» звали Валерий Фёдорович.
– Так я же говорю – давление скачет! Врач сказал: не нервничать, все от нервов, вот пропишите мне что-нибудь, антидепрессанты, или что там, от этих сволочей, чтоб я не реагировал.
– Я не выписываю лекарства, – с облегчением, что скоро избавится от посетителя, сказала Лена.
– Так а что ж сразу мне не сказали! Сидят тут, врачей из себя строят! Мошенники! Шарлатаны!
– Ну отчего же, я врач, вот диплом, пожалуйста. Но я лечу не лекарствами, а психотерапией.
– Ну так лечите! – приказал «Николсон».
– Извольте. Первый приём бесплатно, последующие двадцать тысяч рублей. Можете записаться у администратора. Думаю, нам понадобится сессий десять, не меньше.
Спустя миг он выскочил из кабинета, как ошпаренный.
– Жалобную книгу! – заорал «Николсон».
Людмила Исааковна немедленно её сняла с крючка и положила перед разгневанным мужчиной, чем даже его слегка смутила. Он приготовился к бою, а бой провалился.
– Ручку, – приказал он и тут же её получил.
Тряся брылями, Николсон изливал свой праведный гнев, пока не уморился. Он кинул ручку, развернулся и вышел, хлопнув дверью.
– Я до вас ещё доберусь! Мошенники!
– До свидания, – вежливо сказала Людмила Исааковна вслед.
Людмила Исааковна мысленно вычеркнула кандидата в женихи из списка. Она всем предлагала напоследок котёночка, но этому даже за деньги бы не отдала.
– Вот грубиян, – сказала Людмила Исааковна, аккуратно стирая обратной стороной ручки жалобы скандалиста. Ручка была-то о двух концах, лайфхак администратора, до первой проверки.
– Ну, вообще-то я сама создала эту ситуацию, – с сожалением сказала Лена.
– Я вас умоляю, Леночка, он всё равно нашёл бы из-за чего поскандалиться, я таких знаю.
– Да, почерк буйного нарцисса, – глянула Лена в остатки каракулей в жалобной книге.
– Три листа накатал, – пожаловалась администратор, заканчивая стирать каракули.
– Вынос эмоций из тела на бумагу – лучший способ избавиться от гнева, – заметила Лена.
Узнав, что больше никого нет, она с чистой совестью поехала домой. А Людмила Исааковна до ночи использовала халявный служебный интернет, чтобы пристроить котят в добрые руки. Дома её никто не ждал, а Лену ждал ужин с дочкой и очередной сериал.
Глава 2
Питерские хмурые утра не помянул только ленивый. Лена закинула в себя крепкий чёрный кофе, дочь заправилась свежевыжатым овощным соком и овсяной кашей, отчитав маму за неправильный образ жизни. Они были разные и всё-таки они были вместе.
Лена вошла в приёмную, там было тихо. На десять был назначен тот самый Митя Ушаков. Придёт-не придёт? Людмила Исааковна с утра поехала отвозить двоих котят, поэтому Лене самой пришлось кормить кошку-мать согласно инструкции и корму, оставленным администратором на стойке в приёмной. Кошка была приятная, не липла, и не выпрашивала, вела себя с достоинством. С оставшимися при ней детьми кошка была строга. «Людям бы стоило поучиться у кошек», – подумала Лена.
Митя Ушаков пришёл тютелька в тютельку.
– Итак, Митя, давайте сегодня всё же поговорим о вас.
– А разве в прошлый раз мы говорили не обо мне? – удивился молодой человек.
Созависимость – это когда один не мыслит себя без другого, даже если тот второй уже мёртв. Лена не стала этого говорить вслух, а только напомнила:
– Мы закончили на том, что вы были хорошим сыном, отличником. Мама, наверное, вами очень гордилась.
Лена знала, что делает. Нащупав больную точку в прошлый раз, сейчас она нажала туда сознательно, чтобы ускорить процесс и избежать ещё полутора часов панегирика покойной. Следя за реакцией, узнала эту тень, пробежавшую по его лицу, и эту тень она видела на лицах отличников много раз. Ответ знала. Митя весь сжался.
– Если бы. Я так старался!
Хорошие мальчики и девочки были самыми частыми её клиентами.
– Но ваших стараний всегда было недостаточно, верно?
Митя, кажется, удивился: откуда знает? Потом опустил глаза. Руки его перебирали салфетку, накручивая, разрывая. Он этого не замечал. Правая половина лица немного, почти незаметно, дёргалась от нервного тика, когда он начал говорить о прошлом.
– Я только что узнала, и не от тебя.
Голос мамы был полон трагизма. Тапочки с помпончиками. Митя поднял взгляд от пола – мама даже дома всегда была одета в платье. Не признавала брюк. Мама держала тетрадь Мити по русскому языку. В тетради была четвёрка.
– У половины класса вообще двойки, – Митя боялся поднять взгляд.
– Ты – не все. Ты носишь со мной одну фамилию, в том-то и вся беда, – мама встала со стула, открыла шкафчик, пахнуло валерьянкой.
– Мама, – было вскинулся Митя, он хотел опровергнуть, но презумпция невиновности не была включена в школьную программу. – Прости меня. Тебе дать воды?
Митя вскочил, но мама уже сама капала себе в хрустальную рюмочку валосердин, наливая из чайника воды, покачнулась, словно теряя сознание. Митя опять вскинулся, но мать предпочла опереться на шкаф. Но мужественно выпрямилась, вытерла слёзы, лицо сделалось бледным и решительным:
