– Нас тут, считай, трое на весь посёлок, вот и ездим то на труп, то к больным. Температура спала, но вам нужно больше пить и спать. К утру, надеюсь, всё пройдёт.
Женщина подала ей стакан и помогла напиться. Алина благодарно кивнула, откинулась на подушку и задремала. Она слышала, как ходил в соседней комнате Дэн, расстроенный шёпот Марины, разошедшийся дождь, но сил подняться с кровати не было. Когда за окном совсем стемнело, Алина почувствовала, что её немного отпустило. Мышцы почти не болели, в голове не шумело, только очень хотелось есть и пить.
– Денис, ты тут?
В дверном проёме показался мужчина с всклокоченными волосами и в одних трусах. Видимо, он решил прикорнуть, пока Алина спала.
– Что случилось? Как себя чувствуешь? Температуры нет, щёки розовеют, – мгновенно потрогал лицо девушки Дэн и только после этого чуть успокоился.
– Всё хорошо, ничего не болит, и температуры нет. Есть и пить очень хочется только, а сил идти вниз совсем нет, – жалобно сказала девушка и сделала глаза как у кота из Шрека.
Дэн легко рассмеялся и без лишних слов побежал вниз, чуть не забыв про штаны. Через пять минут перед Алиной стояла тарелка с фруктами и дымящимися бутербродами и стакан крепкого чая.
– Медсестра сказала дать тебе бульон, как проснёшься. Но я подумал, что ты швырнёшь его в меня.
– Правильно подумал, ещё бы гречневую кашу с молоком принёс, – засмеялась она, не сводя взгляд с мужчины. От былой брутальности ничего не осталось. Просто хороший милый парень, готовый выполнять любые желания больного. Если бы Алина не догадывалась об истинном положении вещей, то даже бы повелась как любая другая девушка.
– Ты сейчас так вздохнула, как будто я разрушил твои мечты, – нервно заметил Дэн, мгновенно убирая улыбку с лица.
– Практически, где тот крутой чувак, который трахал меня по всему номеру и динамил полгода. Неужели всё, что о тебе рассказывают, ложь?
– Хочешь, чтобы он вернулся? – осторожно спросил Дэн, серые глаза мгновенно потемнели, а губы искривила ухмылка.
– Нет, эта версия мне больше нравится, – пошла на попятную Алина, обезоруживающе улыбаясь.
Вдруг в комнату влетела Татьяна Викторовна с огромной дымящейся кружкой. В воздухе почти сразу появился свежий, чуть сладковатый запах хвои с мёдом.
– Алиночка, деточка, очнулась! Мы так волновались, ещё один труп был бы совсем некстати. Марина и так уже не знает, как будет работать в сезон, – затрещала женщина, пытаясь влить в сопротивляющуюся Алину снадобье. – Я этот рецепт подглядела в Инстаграме у Коболевского, вы его точно должны знать, он известный натуропат.
– Ага, это не тот ли, который собачьим волосом температуру снимал? – буркнул Дэн.
– Юноша, побойтесь бога, это Малекян, его уже посадили за совращение малолетних. Вы ещё Нуцкевича вспомните! Хотя он должен уже выйти, ему год дали всего, судья добрый попался.
– Татьяна Викторовна, у меня аллергия на мёд, – взмолилась Алина, в очередной раз отталкивая кружку.
– А чего ты молчишь, дурочка? Я ж тебя убить могла! Надо написать Липецку, кажется, у него был разбор про женские болезни, – засуетилась женщина и вместе с кружкой исчезла за дверью.
Дэн и Алина посмотрели друг на друга и одновременно вздохнули. Девушка хотела было опереться о его плечо, но Дэн резко встал и отошёл к окну.
– Посмотрел бумаги, которые прислали менту о нашем трупе. Интересная картина вырисовывается. Сдаётся мне, что она напрямую замешана в убийстве Дани.
– Расскажи.
– Чуть позже, сейчас нужно определиться, как мы поступим с твоим возлюбленным. То есть сдать его ментам или чуть помучиться?
Дэн внимательно следил за лицом девушки. Он ничего не знал о случившемся на берегу, но интуитивно предполагал, что Алексей как-то в этом замешан. Теперь всё зависело от выбора Алины.
– Я видела у него царапину на руке, – быстро сказала она. – Помнишь, Татьяна Викторовна оцарапала…
– Да, я понял. Что-то подобное я и предполагал, слишком странно, что трупы появились именно тогда, когда в эти края прибыл твой дружок. Он знает о том, что ты догадалась? Что ты думаешь делать?
– Не думаю, я проявила себя как настоящая истеричка, много рыдала и кричала, но ничего по делу, – усмехнулась Алина, а потом резко добавила: – Если он убил Даню и Наташу, то должен сидеть в тюрьме.
– А если не по учебнику? – вдруг спросил Дэн, не отрывая от неё взгляд.
Алина вдруг вспомнила о своём школьном друге Сене, который отличался особым видением мира, чем обескураживал детей и взрослых. Мальчик рос сиротой с бабушкой и православным попугаем Серафимом. Серафима отличал громкий бас и страсть к научным передачам. Он мог часами слушать о физических явлениях или исторических событиях, а потом пересказывать их на свой лад, однако чаще в его речи попадались нецензурные выражения. Бабушка у Сени тоже была интеллектуалка, только предпочитала искусство и литературу. Поэтому у мальчика просто не было шанса быть как все, «нормальным», играть в футбол и сбивать коленки.
На уроках Сеня любил выходить к доске, выступать со своей, иногда альтернативной, по сравнению с учебником, точкой зрения почти по изучаемому вопросу. Так как он много читал, и не только учебники, а ещё на это накладывались пересказы Серафима, то большинство учителей просто ненавидели дни его выступлений и придумывали всё, чтобы Сеня лишний раз промолчал. Ещё бы, ребёнок противоречит учебнику, который столько человек согласовывали в министерстве.
Неожиданно в пятом классе Сеня подсел к Алине и оставался на этом месте 5 лет. Вместе с ним она начала отходить от традиционно скучного школьного курса, что вызвало бурную реакцию преподавательского сообщества школы и вызов мамы к директору. Алине настоятельно рекомендовали перестать общаться с несносной сироткой и завести «более правильных» друзей. В ответ на это её всегда тихая и спокойная мама нецензурно рявкнула на директрису и пообещала пожаловаться в городской департамент образования, если школа не прекратит терроризировать ученика. Уже выйдя из кабинета, Алина пыталась выведать у мамы причину такой реакции, та отмахивалась, а потом повела их с Сеней есть мороженое.
С того момента Алина и Сеня были не разлей вода. Иногда девочка ленилась и тупо зазубривала пару абзацев из учебника к уроку, что, несомненно, бы вызвало восторг у учителей. Однако Сеня в таких случаях, внимательно выслушав её бубнёж, обязательно спрашивал: «А если не по учебнику?», и Алине приходилось ещё раз обдумывать вызубренный материал и пересказывать уже от себя. Причём с гуманитарными предметами проблем было больше, историчка и литераторша с пеной у рта требовали удалить Сеню с занятий, дабы не смущал народ.
Когда Алина познакомилась с Дэном, тот сильно увлекался киноискусством, заставлял её смотреть классику мирового кинематографа и совсем уникальные национальные картины, а потом пытался дискутировать по ним. Пару раз Алина пыталась обойтись рецензиями и Википедией, но Дэн сурово сдвигал брови и выпячивал губу, совсем как Сеня, только выглядел при этом как маньяк, а не как плюшевый мишка, а потом цедил: «Слабо не по учебнику». Каждый раз она дёргалась, но в последний момент сдерживала себя и отправлялась смотреть фильм.
