Я заторопилась домой, бабуля отнеслась к этому с пониманием, а может, была еще причина: мои вопросы ее насторожили.
К родному дому я неслась едва ли не бегом, конечно, можно было остановить такси, но я об этом даже не подумала. Темноволосый красавец Андрей, влюбленный одноклассник, очень может быть, тот самый тип, которого Леха застал у Веры. И она, если верить все тому же Лехе, назвала его сволочью. Просто так назвала, чтоб не возбуждать ревности сожителя, или была тому причина? Бабуля говорила о чистой юношеской любви, но откровенный взгляд Андрея этому противоречил. В шестнадцать лет ты уже не ребенок. Хотя для родителей, а уж тем более для бабули, и в сорок лет еще дитя. Взгляд и хозяйское объятие Андрея ее не смущает или за давностью лет она разучилась понимать мужские взгляды? А может, это я выдумываю историю на пустом месте? И мне везде любовь мерещится?
Оказавшись в квартире, я подсоединила мобильный к компьютеру и распечатала фотографию. Качество так себе, о взгляде наверняка не скажешь: померещилось или нет, но узнать на ней всех пятерых можно. Надо звонить бывшему… Я потянулась к телефону, но тут же передумала. Очень хотелось проверить свою догадку. Соседка Веры видела мужчину… и Леха, если, конечно, именно Андрей ее навещал. Соседка наверняка знает, где следует Леху искать. Неплохо бы застать его трезвого. Субботним вечером это маловероятно, хотя вряд ли денег, что дал ему Берсеньев, хватило надолго… Надо ехать в Голованово. А бывшему можно и в понедельник позвонить, в следующий раз будет знать, как от меня прятаться…
Взяв ключи от машины, я спустилась во двор. Быстро очистила лобовое стекло от снега и попыталась завести старушку «Ауди». Она пару раз чихнула и заглохла. Помнится, я собиралась отогнать ее в автосервис, но так и не собралась. Редкий случай, когда машина по-настоящему понадобилась, и такой облом… Попробовать взять такси? Я провела ревизию кошелька: хватит разве что в один конец. С вокзала наверняка ходят маршрутки или автобус… Можно обратиться к сестрице, сама не поедет, так хоть тачку даст. Или попросить кого-нибудь из знакомых… придется объяснять, что мне вдруг в Голованове понадобилось. О расследовании лучше все-таки помалкивать, бывшему вряд ли понравится, что я треплю языком направо и налево.
Само собой, в длинном перечне возможных кандидатов мелькнула фамилия Берсеньева. Но я ее проигнорировала. Решила держаться от него подальше, ну так и держись. К тому же в субботу вечером бизнесмены отдыхают, и сейчас Сергей Львович наверняка окучивает какую-нибудь блондинку или брюнетку, он всеядный. Хотя можно попробовать. Слово я все равно уже нарушила, пьянствуя с ним на своей кухне, а потом встречаясь с братьями-таджиками, не грех еще раз использовать его с благой целью. Я недолго боролась с искушением, оно, как всегда, победило. Лишний повод сказать о себе что-нибудь нецензурное. Нет у тебя характера, Ефимия Константиновна, нет. Всю жизнь хочешь одно, а делаешь другое.
– Это карма, – сказала я с печалью и позвонила Берсеньеву.
– Как ты вовремя, дорогая, – заявил он позевывая. – Гадал, то ли спать лечь, то ли напиться в одиночестве.
– Я думала, ты рыщешь во тьме, пытаясь унять порочные страсти. А почему в одиночестве? Тебе же стоит лишь глазами зыркнуть, и очередная красотка рухнет к твоим ногам.
– Твоя правда, ноги у красоток слабые. Признаться, это было бы самым скверным развитием событий. Здоровый сон и выпивка в собственной компании намного предпочтительней.
– Да уж, вряд ли найдется собутыльник тебе под стать. Хотя с Димкой вы неплохо спелись. Собственно, я звоню по делу…
– Да? Приезжай и все расскажешь.
– А где ты?
– Дома, естественно, – удивился он.
– Не хочу я к тебе приезжать.
– Сестрицу боишься?
– Да задолбал ты…
– Ну, как знаешь. Я думал, тебе любопытно взглянуть, как я устроился.
– Говори адрес, – сказала я, самой себе скроив зверскую рожу, к прежним непечатным высказываниям о собственном характере прибавилось еще одно…
Отправилась я на такси, очень кстати во двор въехала машина и высадила пассажира у моего подъезда. Сергей Львович, как и положено бизнесмену его уровня и достатка, жил в новом доме в самом центре города. Облицовка мрамором, подземный паркинг, огороженная территория – резервация для баловней судьбы. В будке возле калитки охранник, в подъезде – консьерж. Я назвала номер квартиры, и меня милостиво пропустили. Поднялась на пятый этаж, дверь квартиры Берсеньева была прикрыта неплотно. Заглянув в просторный холл, я громко позвала:
– Эй, ты где?
– Иди на голос, – отозвался Берсеньев.
Я намеревалась протопать в сапогах, но внезапно застыдилась: пол в холле был из какого-то диковинного камня серо-голубых тонов, в центре – роза ветров или что-то похожее, камень для нее использовали зеленоватый.
Зло фыркнув, я стянула сапоги и пошла искать Берсеньева. Он сидел возле огромного, от потолка до пола, окна в белом кожаном кресле спиной ко мне. В руке стакан с выпивкой, кубики льда ритмично позвякивали. Берсеньев смотрел на вечерний город, и я вместе с ним залюбовалась роскошным видом, который, вне всякого сомнения, влетел в копеечку. «Интересно, Агатка была здесь? – некстати подумала я. – И что бы сказала по поводу всей этой роскоши? Роскоши, надо сказать, неброской, ни тебе позолоты, ни вензелей на потолках. Стильно, удобно… во всем чувствовался вкус… А еще сразу становится ясно, что это квартира мужчины, который живет тут один и ничего в своей жизни менять не собирается. Любопытно, отделкой квартиры занимался настоящий Берсеньев или уже этот постарался?»
– Не стой за спиной, – сказал Сергей Львович. – Терпеть этого не могу.
Я прошла и села рядом в точно такое же кресло, они немного напоминали шезлонг, плавные вытянутые линии… Казалось, ты не в городской квартире, а на палубе океанского лайнера.
– Выпьешь? – спросил Берсеньев, поворачиваясь. А меня вдруг, как тогда в кафе, поразила странная отрешенность его взгляда.
– Сколько раз повторять: я покончила с пороком.
– С одним или со всеми?
– Со всеми сразу я не могу. Кишка тонка. Надо выстраивать приоритеты, как любит выражаться Агатка. И испытывать моральное удовлетворение от своих маленьких побед.
– Редкого ума твоя сестрица. Если хочешь чай или кофе – обслужи себя сама, – указал он в сторону кухни, глянцево-белой с черной столешницей.
– Перебьюсь. Опасная штука, – кивнула я на окошко. – Не возникает желания шагнуть за стекло?
– Иногда. Это просто скука, – усмехнулся он.
– Нет, брат, – покачала я головой. – Это твое поганое прошлое тебя не отпускает.
– Много ты знаешь о моем прошлом, – хохотнул он.
– Догадываюсь.
– Ладно, безгрешная ты моя, встретимся на том свете, сочтемся угольками. Ну, что у тебя за дело?
Я достала из кармана пальто распечатанную на обычной бумаге фотографию и протянула Берсеньеву.
