– Расскажи ей, – произнес он и нахмурился.
Вася тоже брови насупил, поскреб за ухом и на меня уставился, вроде с силами собирался.
– Пистолет у меня пропал, – вдруг заявил он и замолчал.
Я терпеливо ждала продолжения, потом все-таки спросила:
– Одинцов здесь при чем?
– Может, и ни при чем, – вновь пожал плечами Вася. – Хватился я пистолета, а его нет. Храню я его всегда в одном месте, но на всякий случай всю квартиру перерыл… без толку. Стал вспоминать, кто у меня был в ту неделю, примерно столько времени прошло с тех пор, как я его видел… Ну и вышло, что приходили лишь двое: Одинцов да братан его, Витька.
– И вы считаете, кто-то из них пистолет украл?
– Ну, не испарился же он…
– Расскажите поподробнее, как это было.
– Поподробнее? – Вася кивнул. – У меня компьютер сломался, я в этой технике не очень шарю, но поиграть люблю. Короче, попросил Витьку взглянуть, чего там. Он парень головастый, чудной малость, вроде не от мира сего, но любую железяку починит, хоть компьютер, хоть тачку…
– Где он работает?
– Нигде, насколько я знаю. Сидит целыми днями дома. У него болезнь какая-то, он с детства на инвалидности, болтали, немного чокнутый, хотя, по мне, соображает он лучше, чем некоторые умники. Договорился я с ним, он пришел, а мне по делам отлучиться надо было, и я уехал, а его в квартире оставил. Вернулся где-то через час. В подъезде встретился с Генкой, он к брату приехал, а ключи от квартиры забыл, вот и пасся под дверью. Я ему сказал, что Витька у меня, и он со мной пошел. Витька сказал, что работу уже заканчивает, мы малость потрепались, тут Витька появился, я работу принял, бабки ему предложил, но он не взял. У него в этом смысле железное правило: с соседей денег не берет, вот к нему все и тащатся – с телевизорами, стиральными машинами, с холодильниками… Говорю, у парня руки золотые.
– Одинцов знал о том, что у вас есть пистолет?
– Знал. Как-то раз по пьяни похвалился, – ответил Вася, косясь на Димку, тот едва заметно поморщился.
– И у него была возможность оружие взять?
– Ну… мне на мобильный позвонили, я на кухню пошел, не хотел, чтоб кто-то разговор слышал. Вернулся в комнату, тут Витька как раз работу закончил…
– Ясно. Когда вы обнаружили, что пистолет пропал, не пытались с ним поговорить, если уж у вас возникли подозрения?
– Да я бы из него душу вытряс, но не пойман, не вор, а он бы, конечно, отнекиваться начал, хотя дело даже не в этом… когда я понял, что, кроме него, взять пистолет некому, и собрался с ним потолковать, узнал, что у него жену убили… Не ко времени было такой разговор затевать, думал, позднее, но так и не собрался… гляжу на его рожу, и тоска берет.
– То есть пистолет пропал за несколько дней до убийства?
– Выходит, так.
– И вас это не насторожило?
Вася поднял брови, глядя с недоумением.
– Так это… жену его зарезали. При чем здесь пистолет?
– А сейчас почему решили об этом рассказать?
– Он бы и помалкивал, – хмыкнул Димка. – Да пушка понадобилась. Вот и пришлось объяснять, куда она делась. А я, как только это услышал, сразу же решил: тебе это следует знать.
– Молодец, – кивнула я и вновь повернулась к Васе: – Само собой, следакам вы об этом рассказывать не станете?
– Шутите? Конечно, нет. Как я объясню, откуда у меня пушка? Но то, что она где-то нарисоваться может, да еще с моими пальчиками, очень меня беспокоит.
– Оружие принято хранить в сейфе. А еще не худо бы иметь на него разрешение.
– Хорош грузить! – прикрикнул Димка. – Наши дела не твоя забота. Кстати, могла бы спасибо сказать.
– Спасибо, – сказала я. – Толку-то от вашей истории, если с ней к ментам не пойдешь…
– Ну уж извини.
– Не хочу вас огорчать, но пистолет ваш, скорее всего, засветился.
– Вот сука, – буркнул Вася. – Да я этого Гену…
– В ваших интересах, – перебила я чужое возмущение, – продолжать делать вид, что вы ни о чем не догадываетесь.
– И чего? – спросил Димка с сомнением.
– Буду думать.
– Не затягивай с умными мыслями, – съязвил Ломакин, а я вновь обратилась к Стрельникову:
– Мой вопрос может удивить, но это важно. Одинцов хорошо учился?
– Вроде хорошо. То есть хорошо, конечно. Особенно по математике.
– А русский язык ему не давался?
– Почему? Я у него сочинения списывал.
– И что он получал за свои сочинения?
– Я что, помню? Мне больше тройбана не ставили, а он троечником точно не был. – Я собралась уходить, однако Стрельников заговорил опять: – Может, это и не имеет значения, но… – Он замолчал, испытывая мое терпение, правда, длилось это недолго. – Мы, считай, в одном дворе жили… мамаша у Генки бабой была развеселой, погулять любила. Пила, правда, в меру, а вот мужиков у нее было до черта. Долго никто не задерживался. Генку она от мужа родила, тот быстренько свалил в неизвестном направлении, а от кого у нее Витька, она, похоже, и сама гадала. Генка после школы уехал учиться в другой город, мамашины загулы ему как кость в горле, а Витька с матерью остался, он еще совсем маленький был. Говорят, мамаша его в шкафу запирала, пока с очередным мужиком на койке кувыркалась, да еще болтала, что пацан форменный идиот, хотела его в интернат спихнуть. Генка об этом узнал и пацана с собой увез. Не знаю, как они жили, но вряд ли шоколадно. Институт он закончил, и они сюда вернулись. Мамаша к тому времени малость остепенилась, нашла себе дружка, сапожника-армяшку, мастерскую держал неподалеку… Сыновья ей были без надобности. Орала на весь двор: катитесь на квартиру, нечего здесь отираться. Генка хоть взрослый парень, а Витьке тогда лет четырнадцать было, куда идти-то? И вдруг мамаша с любовником в аварию попали. Оба сразу в морг. Генка квартиру продал и занялся бизнесом. Жили с братом на съемной. Потом он брату однушку в моем доме купил… Я к чему все это… помню, болтали, что в ящик мамаша сыграла очень кстати. И про поломку в машине тоже болтали…
– Авария была не случайной? – нахмурилась я.
– Это только слухи, наш народ хлебом не корми, дай языком почесать, да и мамашу его никто не жаловал.
– А сами вы что думаете? – спросила я.
Вася пожал плечами:
– Не знаю. Такие тихие и упертые, если их достать…
Я поднялась, взяла пальто и направилась к двери.
– Помог я тебе? – весело спросил Димка.
– Еще как…
Ух, как скверно на душе-то… Выходит, у Одинцова мог быть пистолет, следовательно, застрелить подругу жены он тоже мог. Берсеньев прав, а моя интуиция гроша ломаного не стоит. Я немного посидела в машине, прикидывая, что мне теперь делать. Ответ очевиден: двигать к бывшему. Вася показаний давать не будет, но о пистолете Олег должен знать. Но поехала я не к бывшему и не к сестрице (ее мнение мне знать без надобности, и так ясно: подобные факты от следствия не утаивают), а отправилась к Берсеньеву. Хоть и не хотелось признавать его безусловную правоту, но уж если он потратил свое драгоценное время, раскатывая со мной столько дней, имеет право знать, что делал это не зря.
