Уголки его губ дрогнули, он с горечью покачал головой:
– Надежды у меня почти не осталось. Вы… вы ведь тоже не верите…
– Зря вы так, – ответила я, помолчала немного и продолжила: – Его машину они нашли…
– Машину? – По тому, как он это произнес, стало ясно: о найденной машине ему не сообщили.
– Вам не сказали? Наверное, предпочитают держать это в тайне, в интересах следствия.
– Но как же так, я имею право знать… – заволновался он.
– Уверена, вам сообщат, как только сочтут возможным… – Я изобразила замешательство. – Об этом я узнала от своего знакомого… Не хотелось бы его подводить… Большая просьба…
– Конечно. Я понимаю, – кивнул он. – Ефимия Константиновна, я буду молчать, не сомневайтесь. Расскажите, что им удалось обнаружить, вы же знаете, как это важно для меня…
– Машину Дыбенко нашли в лесу, неподалеку от вашего дома. У меня создалось впечатление… нет, лучше мне помолчать, не то подведу своего знакомого, да и преждевременно говорить об этом.
Он схватил меня за руку, так вцепился в нее побелевшими пальцами, что у меня заломило запястья.
– Прошу вас… Вы не можете просто взять и уйти, ничего мне не сказав…
– Я бы рада, да сама ничего толком не знаю. Вроде бы прочесывали лес в том районе и что-то нашли…
– Что? – нахмурился он.
– Честное слово, Геннадий Владимирович, не знаю… Вещественные доказательства, которые наконец-то сдвинут расследование с мертвой точки. Судя по тому, как мой знакомый говорил об этом, доказательства действительно очень важные. То, что они держат этот факт в секрете, мои догадки только подтверждает.
– Но что они могли обнаружить? – нахмурился Одинцов. – Я имею в виду, помимо машины?
– Орудие убийства, – пожав плечами, предположила я.
– Найти нож через месяц после убийства в лесу, под снегом?
– Это только мои догадки. Они могут не иметь ничего общего с действительностью.
– Но машину они нашли совершенно точно?
– Да.
– Вам не кажется это странным? – Одинцов продолжал хмуриться, приглядываясь ко мне, точно заподозрил, что я ему голову морочу.
– Что вы имеете в виду? – сказала я, разыгрывая непонимание.
– Почему он бросил машину? Да еще недалеко от места преступления? Он торопился сбежать отсюда, логично было оставить ее по дороге в Нижний, в каком-нибудь глухом месте, где ее не найдут.
– На этот вопрос я вряд ли смогу ответить. Наберитесь терпения, – повторила я. – Когда следователь сочтет возможным сообщить вам… Они знают куда больше меня. И, надеюсь, смогут разобраться, почему он поступил так, а не иначе.
– Они подозревают меня, – заявил он с кривой усмешкой. – Потому и молчат о находке.
– Не знаю, что заставило вас сделать такой вывод. На мой взгляд, оснований для этого нет.
– Уверен, мне еще придется обратиться к вам за помощью… – Он нервно засмеялся и покачал головой. – Помните американский фильм, где героя обвиняют в убийстве жены? В убийстве, которое он не совершал. И все же оказался в тюрьме. В конце концов он нашел убийцу, но такое бывает лишь в кино. Моя история вряд ли закончится так же. Я потерял жену, одного этого хватит, чтобы сойти с ума, а мне еще предстоит доказывать свою невиновность. – Он вновь усмехнулся и добавил с горечью: – Не откажетесь меня защищать?
– В этом, собственно, и состоит моя работа. Правда, пока я еще не адвокат. – Я улыбнулась, но моего легкого тона Одинцов не принял, уставился куда-то поверх моего плеча и мрачно кивнул.
– Вы с самого начала меня подозревали… подозревали, что так будет, – поправился он. – Потому и спешили избавиться от этой работы.
– Вообще-то это не моя работа, и отказалась я от нее, понимая, что ничего больше не смогу для вас сделать.
– Конечно, – произнес он, открыл дверь машины, сел в водительское кресло, захлопнул дверь и уехал не прощаясь.
Едва машина скрылась за ближайшим домом, как рядом со мной притормозил «Форд» темно-синего цвета. Я его совсем было проигнорировала, но тут увидела за рулем Берсеньева.
– А где твоя роскошная тачка? – спросила, устраиваясь рядом.
– Роскошная тачка чересчур приметна. На этой покатаешься. – Он протянул доверенность, написанную от руки неизвестным мне господином Бирюковым.
– Сказал бы сразу, что свою машину жалко.
– Жалко, – кивнул Берсеньев. – Ну, рассказывай, как прошла встреча?
Мы проследовали по переулку и оказались на проспекте, впереди у светофора замерла машина Геннадия Владимировича. Берсеньев, приблизившись, занял место в соседнем ряду, расстояние между нами было приличное, вряд ли Одинцов меня заметит, и все же я откинула спинку сиденья, решив, что слежка – это забота моего спутника.
– Черт ее знает, – вздохнула я, отвечая на вопрос Сергея Львовича. – О машине я ему все рассказала, и о том, что менты лес прочесывали, тоже.
– Занервничал?
– Ага.
– А должен бы радоваться.
– Чему, интересно? Нашли машину, а не убийцу. А если он завтра с утра помчится к следователю и потребует объяснений?
– Пусть мчится. Нам-то что?
– Мне бывший голову оторвет, он и так грозился отцу нажаловаться.
– Голова в твоем организме не главное…
– Тоже мне умник.
– Ну уж не дурак… Сомнительно, что Одинцов сегодня в лес отправится. Уже стемнело, и в такую пору там делать нечего. Но на всякий случай мы за ним присмотрим.
Геннадий Владимирович между тем остановился у супермаркета и вскоре скрылся за стеклянными дверями. Берсеньев загнал «Форд» на парковку, и мы приготовились к ожиданию. В магазине Одинцов пробыл недолго, с пакетом в руках вернулся к своей машине, а на ближайшем повороте свернул.
– Он едет к Ольге Валерьяновне, – сообразила я.
Через десять минут он тормозил во дворе ее дома, мы предпочли дожидаться в переулке. Берсеньев принялся свистеть, а я – анализировать недавний разговор с Одинцовым. Он занервничал, узнав о находке, и эта оговорка, «вы с самого начала меня подозревали», весьма красноречивая оговорка, надо признать. Берсеньев прав, ему бы радоваться, что у следователей появились новые данные, а вовсе не нервничать. Что-то его, безусловно, насторожило, вряд ли найденная машина. Если в лесу машину бросил Одинцов, к такому развитию событий должен быть готов, рассчитывать, что ее вообще никогда не найдут, было бы слишком наивно. Значит, помимо машины, есть что-то еще… И все-таки я по-прежнему сомневаюсь в его виновности. Ну, нервничал… А я бы на его месте не нервничала? Боится оказаться в тюрьме по ложному обвинению. А кто бы не боялся? И даже эта оговорка… Чего я к ней привязалась? В общем, ничего толкового я так и не надумала и заскучала.
