После его ухода возникло легкое замешательство. За стол подсел исполнитель роли предводителя татарского войска. Ни к кому конкретно не обращаясь, Лионелла спросила:
– Бирюкову не видели?
«Татарский предводитель» покачал головой:
– Нет, не видел.
– Прогуляемся? – предложил Стрешнев. – Говорят, рядом озеро.
– Я там была, – ответила Лионелла.
– Когда успела? – удивился Максим.
– Ночью.
– Не спалось?
– Никогда не ложусь раньше одиннадцати. – Она улыбнулась. – Такая привычка.
– Ясно. Значит, озеро отменяется?
– Отчего же? – Лионелла сдвинула стул и поднялась на ноги. – Вчера в темноте ничего не разглядела, кроме деревьев в лесу и огоньков на том берегу. Еще немного, и я бы заблудилась.
Стрешнев тоже встал и взял ее под руку:
– Со мной не заблудишься.
«Татарин» остался за столом есть свою рыбу. Лионелла с Максимом вышли на улицу, где их встретило все то же ясное безоблачное утро.
– Зачем тебе Бирюкова? – спросил Стрешнев. – Вы, кажется, в одном доме живете. Неужели не виделись?
Лионелла покачала головой:
– В последний раз виделись вчера, когда заселялись.
– Идем? – Максим потянул ее в сторону озера, до которого на самом деле было метров триста, не больше.
Дойдя до кромки воды, Лионелла сказала:
– Как странно… Вчера мне показалось, что до воды около километра.
– У страха глаза велики, особенно в темноте. – Максим указал рукой на противоположный берег. —Где-то там наш Комиссаров.
– Вчера у них было шумно и весело, – вспомнила Лионелла. – Видел фейерверк?
– Конечно. – Он усмехнулся. – Трудно было не заметить такую пальбу.
– Говорят, что эти люди так веселятся каждые выходные.
– Вокруг богатых множество прихлебателей. И всю эту команду нужно кормить, поить, развлекать.
– Думаю, что им самим это нравится.
– Нравится, что за кормежку им лижут задницу. – Максим сплюнул в воду. – Мерзость все это! Жрут, пьют на халяву, в глаза подобострастно заглядывают. Уверен, что вчера на этих гуляньях режиссер Виктор Комиссаров был главным блюдом. Не удивлюсь, если завтра туда потащат тебя или Бирюкову.
– Или тебя…
– Меня – вряд ли.
– Почему?
– Плохая репутация. Я, если выпью, могу набить морду.
Лионелла удивилась:
– Кому?
– Это без разницы.
– Веский аргумент, – усмехнулась она. – Пройдемся по берегу?
Они пошли по мокрому песку вдоль кромки воды. Вскоре песок сменил мох, а потом и вовсе жухлая травка. Встретились первые березки, предвестницы леса, в котором вчера заплутала Лионелла. Теперь на ветвях берез была видна паутина. Чуть дальше росли краснолистые рябины, потом – снова березы вперемешку с осинами. В тишине, шепчась, падали листья и кружились хороводом на легком ветру.
– Красиво здесь. – Лионелла встала у осины и глубоко вдохнула осенний воздух, в котором определенно присутствовал запах озерной тины и прелых листьев. Она закрыла глаза и вдруг услышала звук, похожий на легкий шлепок, словно что-то упало сверху. Обернувшись к Максиму, спросила: – Что это было?
Стрешнев склонился и поднял с земли красный сапог с загнутым кверху носком:
– Кажется, он из нашей костюмерной.
Оба с удивлением взглянули друг на друга, потом, не сговариваясь, запрокинули головы и посмотрели наверх. Там, на осине, на высоте нескольких метров, в петле качалась на ветру женщина, одетая в русский сарафан. Одна ее нога была в красном сапоге, вторая – босой.
Лионелла в ужасе закричала:
– Боже мой! Что это такое?!
Максим обнял ее, уткнул лицом к себе в грудь и тихо сказал:
– Вот мы и нашли Бирюкову.
Глава 4
Форс-мажор
Окна комнаты Лионеллы выходили во двор, из них хорошо было видно полицейскую машину и «Скорую помощь». Люди в форме входили в дом и выходили оттуда, что-то записывали, говорили друг с другом. Во всей этой чудовищной круговерти была какая-то обыденность, что никак не вязалось с гибелью человека.
Лионелла открыла форточку, чтобы слышать, о чем говорят полицейские. Их фразы были обрывисты и долетали не полностью, но при сноровке сложить и сопоставить их было возможно.
– Смерть наступила двенадцать часов назад…
– Вызвали кинолога с собакой.
– Взяла след?
– Привела к дому, где остановилась убитая.
Лионелла отдернула штору, чтобы рассмотреть человека, задававшего вопрос. Это был худой нервный парень с борсеткой, сунутой под мышку, в короткой кожаной куртке и кепке. Он курил, переминался с ноги на ногу, озирался и, казалось, собирался уйти, но почему-то оставался на месте. Тот, что отвечал, напротив, был пожилым уравновешенным мужчиной в старомодном пальто.
Парень спросил:
– Комнату осмотрели?
– Ничего примечательного, Лосев. Постель не разобрана. Такое впечатление, что погибшая зашла, поставила сумку и сразу же вышла из комнаты.
– Ясно! – Бросив сигарету под ноги, Лосев направился в дом, и Лионелла услышала его шаги в коридоре.
Она подбежала к зеркалу, поправила волосы и с пристрастием оглядела трикотажную блузку, которую надела лишь потому, что ее временный гардероб был ограничен. Оторвавшись от зеркала, Лионелла приникла к двери. Шаги Лосева затихли в начале коридора, из чего следовало, что он вошел в комнату Бирюковой. От двери ее буквально отбросил чуть слышный стук, со страху показавшийся чудовищно громким.
– Кто?! – спросила Лионелла.
Из-за двери раздался голос костюмерши Тамары:
– Откройте, пожалуйста. Это я.
Лионелла открыла и, как только Тамара вошла в комнату, плотно прикрыла дверь.
– Что там происходит?
– Ужас какой-то! Народу набежало. Полиция приехала, «Скорая». Идите, посмотрите.
– Мне приказано сидеть в комнате.
– Кто приказал?
– Полицейские.
Тамара прошептала:
– Неужели вы все видели своими глазами? Она и правда повесилась?
– Это вряд ли, – ответила Лионелла.
– Почему?
– Бирюкова не смогла бы влезть так высоко.
– Значит, ее убили?
Лионелла покачала головой, одновременно слушая, что происходит за дверью:
– Не знаю.
