– А Стрешнев и Друзь? – спросила Лионелла.
– Оба исчезли.
Глава 9
В избушке травника
Новгородское княжество. ХIII век
За оконцем забрезжило утро, ночь отступила, холодная заря посеребрила небо над заснеженным лесом. Князь очнулся, с трудом встал с земляного пола и подошел к кленовой лохани. Зачерпнув ладонью воды, плеснул в лицо. Потом набрал горстью и жадно напился.
Утеревшись рукавом, Олекса подступился к лежанке. Раскинувшись в горячечной немощи, на ней простерлась девушка-воин. Кольчуги уже не было, на кровавых ранах лежали пропитанные отварами ветошки.
– Примись-ко. – Потеснив князя, старик-травник приподнял голову девушки и влил ей в рот тягучую черную жидкость. Поперхнувшись, она вдруг вскрикнула, резко села, а потом обессиленно рухнула на лежанку.
Олекса с тревогой глянул на травника:
– Что ж теперь будет?
Тот не ответил, подошел к очагу, взял деревянную ложку и стал мешать в чугунке, приговаривая:
– Печаль-дерево
[7], непокор-трава
[8], кровь-ягода
[9] и золотая трава
[10]. Почки березы и райская травка
[11], всем травам – голова… – Старик окунул в чугунок тряпку и протянул ее князю: – На-тко, оботри свои язвицы.
Олекса сел на лавку, приложил тряпицу к ране и охнул.
– Ты чего? – Старик подошел, смазал дегтярной мазью порез на левой руке, спросил: – Боли не чаял? – Перевязав князю голову, он снял с крюка рваный тулуп и кивнул на лежанку:
– Приглядывай за болезной. Я с вечера силки на зайца поставил. Бог даст – похлебку сварим к обеду. – Нахлобучив на голову лисий колпак, травник вздохнул: – Эхе-хе… Тут и не хочешь – пойдешь. – И вышел на улицу.
Князь Олекса приблизился к девушке и сел рядом. Оглядел ее всю: пылающее жаром лицо, девичью грудь, стройные бедра, ступни, маленькие и розовые, как у ребенка. Представив, что она может умереть, почувствовал боль, несоизмеримую с той, физической, которую испытывал сам после ранения. Эта боль перечеркнула, свела к ничтожеству все его хвори и немощи. Князь понял, что отныне не будет для него ничего дороже этой женщины и он сделает все, чтобы она выжила. Если бы он мог в этот миг проникнуть, провалиться в ее сознание, то увидел бы, как летит ее больная душа над лесом и рекой в деревню, где прошло ее детство, где были живы отец и мать, и она, пятнадцатилетняя девочка, бежит домой мимо кузни. Как в ночь на Ивана Купалу выбирает себе суженого, как прыгает с ним через костер и обменивается цветочными венками в знак верности и любви.
Она вдруг вскрикнула и очнулась. Привиделось ей, как слетелись в деревню черные вороны, изрубили отца рыцари-крестоносцы, пронзили стрелой мать и распяли на мельничном крыле ее суженого.
Олекса вскочил на ноги, принес ковш с водой и приподнял ее голову. Сделав глоток, девушка открыла глаза, их взгляды встретились, и они долго смотрели друг на друга. Смотрели до тех пор, пока ее глаза не закрылись и она, балансируя между бредом и явью, не унеслась мыслями в прошлое, к шалашу отца у реки, где он учил ее обращаться с мечом. Все подружки в куклы играли, а она, Варвара, – в княжьего ратника. Все из-за того, что вместо долгожданного сына мать родила дочь.
Князь Олекса сидел рядом и не отрывал от нее взгляд. Казалось, все, что отныне дорого, сосредоточилось в этом хрупком, но выносливом теле, в зеленых глазах и пылающих болезненным румянцем девичьих щеках.
* * *
К утру ветер усилился, и небо заволокло низкими тучами. Четыре всадника проскакали по ледяной глади реки, взобрались на заснеженный берег и остановились. С берегового гребня были видны лес и заснеженная поляна, на ней черными пятнами лежали люди и лошади, и правила свой пир волчья стая. Голодные волки вгрызались и терзали мертвые тела, а над ними кружились черные птицы.
– Айда! – крикнул Бронеслав и первым поскакал к полю брани.
Разогнав стрелами и гиканьем стаю волков, все четверо спешились с лошадей.
Дядька Досифей, с детства приставленный к Олексе, взревел:
– Князь где?! Со глубины моря достаньте!
Княжий друг Бронеслав, ратники Степан и Вавила разошлись по краям поляны. Склоняясь к мертвым товарищам, звали по имени:
– Кондрат…
– Селиван…
– Микита…
Схватившись за лохматую шапку, дядька Досифей зарыдал и прокричал в высокое небо:
– Тати проклятые! Злодеи-сыроядецы! Аспиды-кровопийцы! Ищите! Мертвого хотя домой привезти!
– Нет его здесь! – крикнул, наконец, Бронеслав. – Ни Кудряша нет, ни Олексы!
– Гляди в оба! – взревел Досифей.
– Да уж на сколь рядов проглядели!
– Следы примечай на снегу!
– Один кто-то ушел, пеший с конем! – Бронеслав махнул на реку. – В ту сторону!
– Бог не без милости! – Досифей вытер слезы и влез на коня.
* * *
Придя в себя, Олекса вдруг понял, что лежит на полу и у него нет сил подняться. Израненное тело не слушалось, все вокруг было зыбким, колыхалось, плыло. Сознание искаженно воспринимало пространство и предметы. По темной луже на земляном полу под соломой князь понял, что рана открылась и он потерял много крови.
Из леса донеслось конское ржание и крики людей. Преодолев телесную немощь, князь встал и, шатаясь, направился к двери. Не дойдя до нее, склонился, поднял оружие и, словно в дурмане, вышел на улицу. Там вскинул меч и бросился к всадникам. Но силы его оставили, и он упал наземь.
Олексу подняли со снега, закинули на лошадь и увезли прочь.
Глава 10
Неразумный поступок
Наши дни
– Не до тебя сейчас, Марианна! – Егор Макарович сунул жене портфель и распорядился: – Унеси в кабинет!
Быстрыми шагами Тихвин прошел в гостиную, где за столом его ожидали несколько человек. Одного из них Лионелла узнала. Это был Кислянский – главный технолог химкомбината. Она тоже вошла в гостиную и, не дожидаясь приглашения, села.
Коротко взглянув на нее, Тихвин сказал:
– Если желаете, можете присутствовать. Но лучше бы вам подняться наверх, в свою комнату.
– Я останусь, – без тени смущения проговорила она.
– Что ж… Понимаю. В конце концов, Максим Стрешнев ваш коллега. – Тихвин уселся за стол и велел: – Рассказывайте!
