– Ты кому-нибудь говорила, что не запираешь дверь?
– Нет, ну что ты!
– К тебе кто-нибудь заходит? Из гостей? – Василий Васильевич подошел и сел рядом. – За делом, вызвать духов, наложить проклятие?
– Я не накладываю проклятий, и ко мне никто не заходит!..
– И утром сегодня никто не заходил?
Это он спросил на всякий случай, для проверки.
– Приходила Нинель Федоровна, завтракать звала, потом еще Стас с новым паролем, и… еще кто-то, я забыла.
– Саня, – подсказал Василий Васильевич. – Он искал меня. Чтобы чокнуться. Кто-нибудь из них в комнату проходил?
Антипия подумала немного.
– Нинель точно на пороге стояла. Стас зашел, у него пароль был на листочке записан, он его на стол положил. А третий сразу мимо меня в комнату влетел. Он еще звал кого-то: дядя, дядя! А я ему говорю: нет тут никакого дяди!..
– Дядя – это я, – пояснил Меркурьев.
Расспросы не имели смысла – кто угодно мог подняться и положить статуэтку, если дверь все время была открыта.
Значит, думал дальше Василий Васильевич, точно так же можно было зайти в комнату Кристины и стащить перстень. Если она тоже не запирает дверей!..
Эта простая мысль приободрила его. Ну, конечно! Нет никаких духов и привидений, кольцо мог украсть – и украл! – человек! Человек вошел в комнату, взял кольцо и вышел, никем не замеченный.
– Заморочили вы мне голову, – сказал он Антипии. – И я тоже хорош!.. Кудахчете, с толку меня сбиваете. Знаки, духи!.. Чушь собачья.
Антипия громко чихнула, достала из складок одеяния носовой платок и вытерла нос.
– Я спрошу у Захарыча, может, в коридоре есть камеры, – продолжал Василий Васильевич. – Мы посмотрим, и все сразу станет ясно.
Вещунья покачала головой:
– Камера ничего не покажет.
– Ну конечно! – согласился Меркурьев язвительно. – Потусторонние миры! Тонкая грань Вселенной!.. Ты обещала мне прекратить маскарад и извиниться перед людьми. Забыла?
– Мне нужно сходить на маяк, – сказала Антипия.
– Зачем?!
– Мне нужно, – повторила она упрямо.
– Сходи, – махнул рукой Меркурьев.
– Ты меня проводишь? Одной… страшно.
– Прихвати с собой Канта, – посоветовал Василий Васильевич. – Или Бесселя, если он объявится. Кстати, ты знаешь, что фамилия Емельяна – Кант? По крайней мере, он так записан в книге посетителей!
Она кивнула как ни в чем не бывало.
– Может, он сумасшедший? – предположил Меркурьев. – Или тоже аферист, вроде тебя?.. Или жулик?
Тут он остановился от неожиданности. А что, если Емельян Иванович на самом деле жулик? В прямом смысле слова – вор?.. Что, если он приехал специально, чтобы украсть перстень Кристины? Он убеждал Меркурьева, что «полицмейстеры» помочь не могут, и это вполне понятно и объяснимо, если перстень утащил именно он.
Нужно узнать, что он делал утром – до завтрака и сразу после него. И где до завтрака была Кристина.
– Я пойду, – сказал Меркурьев. – Мне нужно кое-кого кое о чем спросить. Да! А почему ты сразу запричитала, что пропажа кольца – это очень плохо? Потому что оно дорогое?
Она вздохнула с сожалением:
– Я не могу рассказать. Если Кристина захочет, она сама тебе расскажет.
– Потусторонние силы не разрешают? – осведомился Меркурьев. – Ну-ну.
Он пересек коридор, ключом открыл дверь в свою комнату и вошел. И не поверил своим глазам.
В комнате никого не было. На столе стояли два стакана – один пустой, в другом капля виски.
– Саня! – позвал Василий Васильевич и прислушался. – Ты где? Мы в прятки играем? Выходи, выходи, маленький!..
Саня не отвечал.
Василий Васильевич прошел в ванную, заглянул за штору, под ванну на всякий случай тоже заглянул – никого.
Тогда он вышел на балкон и посмотрел вниз.
Никаких следов Сани.
Средь бела дня из запертого номера на втором этаже пропал человек.
Натянув теплую куртку, Меркурьев вышел на улицу, немного постоял на террасе, слушая, как шумит море – шу-уф, шу-уф!.. Туман уволокло за горизонт, облака поднялись, распушились, и днища у них налились синевой. Солнце светило, как летом, – щедро, широко, на все море и весь пляж, а ледяной ветер словно добавлял радости жизни.
«Э-эх, – подумал Василий Васильевич, – какой прекрасный у меня отпуск!..»
Откуда-то, словно и впрямь из параллельной Вселенной, взялись все эти люди, словно материализовались, и заняли все его воображение. Ему было… интересно.
Интересно, куда девался перстень, кто такой Емельян Иванович по фамилии Кант, что скрывает Кристина, а она явно что-то скрывает, долго ли пробудет Стас в рабстве у Лючии, удастся ли обратить и образумить Антипию, вставшую на скользкую дорожку, – тут Василий Васильевич громко засмеялся, спохватился и оглянулся по сторонам, не слышит ли кто.
Никто не слышал.
Без всего этого в прекрасном доме на самом берегу Балтийского моря было бы скучно, признался он сам себе. Ему никогда не бывало скучно в отпуске – он слишком много работал и слишком долго мечтал о холодном море и шуме дождя, чтобы позволять себе скучать, заполучив то и другое, – но ему и в голову не могло прийти, что есть еще какая-то отпускная жизнь, кроме утренних пробежек, обедов, прогулок под дождем в полном и целебном одиночестве!..
Нужно было не кривляться, а пойти с Мурой на маяк, сказал он себе. То есть с Антипией, конечно!.. Впрочем, Антипия ему совсем не нравилась, раздражала даже, а Мура казалась милой – на кровати обезьяна с грустной коричневой мордой, маленький штрих, растрогавший его.
Василий Васильевич еще немного постоял, глядя, как сверкает за кустами море, потом решил взять кофе и посидеть с чашкой в плетеном кресле – что может быть лучше!..
Через стеклянную дверь он вошел в пустую, залитую солнцем гостиную и нажал кнопку на кофемашине.
И все же куда делся из его комнаты Саня? Василий Васильевич видел единственное объяснение – у Сани был ключ от его собственной комнаты, и он подошел к замку. Сане надоело сидеть, он открыл дверь своим ключом и вышел. И теперь беспробудно спит – Меркурьев стучал к нему, но никакого ответа не дождался.
– И что, – спросили совсем рядом. – Никакого ответа?
Меркурьев, только что думавший этими самыми словами, вздрогнул.
– Да есть ответ, как не быть, – сказал другой голос. – Только ни к чему он не ведет.
Василий Васильевич осторожно оглянулся.
Все ночные страхи и сомнения, когда он метался по темному коридору, пытаясь увидеть говорящих, сейчас вернулись. Он почти убедил себя, что тогда, в коридоре, ему слышались разговоры из другой части дома – звуковые волны иногда ведут себя странно! Просто где-то разговаривали люди, а ему показалось, что совсем рядом, и вот все началось заново, и не ночью, а в самый что ни на есть солнечный день!
