– Там, под липами, Лючия, – проинформировал он тех, кто не участвовал в вылазке. – Она и возле зоопарка была, я видел ее машину. Выходит, она за нами следит. И ее очень интересует твое кольцо, Крис.
Кристина перестала жевать и уставилась на Меркурьева.
– Зачем ей за нами следить?
– Я не знаю!
– Кольцо ее действительно интересует, – поддержала Мура. – Хотя она настаивает на том, что таких изумрудов не бывает и это просто стекляшка.
– Она что, знаток? – обиделась Кристина. – Слушайте, а может, она его и украла?
– И теперь ездит за нами, чтобы вернуть, – продолжил ее мысль Василий Васильевич. – Нет, тут что-то другое.
Он налил себе согревшейся водки, выпил и захрустел соленым огурцом.
– Кстати, на маяк твой друг пошел вполне подготовленным, – сообщил он Сане. – С фонарем! Ты не видел у него фонарь? Вечером, когда вы пили?
– Какой, на фиг, фонарь?!
– Автомобильный, черный. Довольно мощный.
Саня смотрел на Меркурьева и жевал все медленнее.
– Это я к тому говорю, – продолжал Василий Васильевич, – что он не по пьяни на маяк полез, а за каким-то делом. И об этом деле ему было известно заранее. Я уверен, что он выпил-то всего ничего. Скорее всего, только тебе подливал.
– Да че ты гонишь-то?! – вдруг взбеленился Саня и швырнул вилку. Кристина взяла его за руку.
– Если так, – продолжал Василий Васильевич, – новый договор тоже объясняется тем, что старый он подписывать и не собирался. Ну, тот, который вы привезли! У него был план. Он должен был что-то узнать или получить в тот вечер, когда вы приехали. Видимо, свидание ему назначили на маяке, и это почему-то не вызвало у него никаких подозрений. Он собирался повстречаться с тем, кто назначал свидание, получить нечто, вернуться в город и окончательно переделать договор. Исключить из него тебя и включить нового собственника, который в новом договоре не указан. Думаю, не указан он потому, что Ванюшка сам не знал, кто этот собственник. Думаю, он ждал, что ему сообщат про него на маяке. А его столкнули. И вот вопрос: при чем тут изумруд?
– А при чем тут изумруд? – повторила Кристина как завороженная.
– Могло быть так, что его украл Ванюшка в обмен на это самое нечто, что ему пообещали, если он придет на маяк?
Кристина подумала, а Мура покачала головой.
– Когда он… он умер, кольцо было еще при мне, – сказала Кристина. – Вы все помните!
– Может быть, не он сам, – вкрадчиво произнес Василий Васильевич. – Может, он попросил кого-нибудь?
Тут они все трое повернулись к Сане.
– Я?! – спросил тот с изумлением. – Я изумруд спер, по-вашему?! Ну, конечно! Ванюшка только меня и мог попросить, так?!
– Не так, – твердо сказала Кристина. – Что ты все на свой счет принимаешь, как будто тебе судья приговор зачитывает! Вася спрашивает, мог ли твой Ванюшка кого-нибудь подрядить кольцо украсть! И если да, то кого! Вот что он спрашивает!
– Да я откуда знаю! Я с вами одурел совсем и запутался! Как он мог кольцо спереть, если он мертвый был, когда оно пропало!
– Не сам, – повторил Василий Васильевич. – Кого он мог нанять, твой друг Ваня?
– Да я-то откуда!..
– Нужно в его бумагах порыться, – деловито предложила Кристина. – Мало ли, может, записи остались!
– Какие записи? – заревел Саня.
– А мы посмотрим и узнаем, – энергично пообещала Кристина. – А ты, Вася, на Лючию намекаешь, да? Она украла?
– Нет, – покачал головой Василий Васильевич.
– Как?!
– Мне кажется, она тоже ищет изумруд, – медленно произнес Меркурьев. – Я не знаю зачем, но ищет. Если бы он был у нее, она давно бы уже исчезла из нашего поля зрения, а она вон! Под липами. Следит.
– Если б она исчезла сразу после кражи, ее заподозрили бы, – возразила Кристина.
– Кто? – поинтересовался Василий Васильевич. – Мы? Кому какая разница, кого и в чем мы подозреваем? Мы можем подозревать, что изумруд похитил Реджеп Эрдоган, турецкий президент! И что? И ему наплевать, и нам удовольствие, такую шишку подозреваем, как-то возвышаемся!
Все молчали и смотрели на него.
– Ты сама сказала, что обращаться в органы не станешь, – продолжал Василий Васильевич. – И Мура, она тогда была Антипия, тебя поддержала. Вор, если это слышал, наверное, возликовал и до сих пор ликует. Ему от наших подозрений ни тепло, ни холодно. Его за них на зону не отволокут.
– Изумруд мог взять кто угодно, – напомнила Мура. – Лючия в том числе.
– И все-таки я думаю, что она не брала.
– Ты так думаешь, потому что от нее у тебя слюни текут, – ни с того ни с его отчеканила Мура. – Красивая женщина не может быть замешана в воровстве, так?
Василий Васильевич засмеялся.
– Не хочется, чтобы была замешана, – поправил он с удовольствием. – И не текут у меня слюни!..
Мура отвернулась.
– И еще деталь, – продолжал Меркурьев, наслаждаясь ее ревностью. – Мы о ней забыли. Утром все двери в доме были заперты. То есть Ванюшка ушел на маяк, а за ним кто-то запер. Или столкнул его, вернулся в дом и только тогда запер двери.
– И чего нам делать-то теперь? – спросил Саня, набычившись. – В ментуру бежать? Так от них толку никакого не будет, дело закрыто – свалился пьяный, мало ли их падает!..
– Нужно установить точно, кому принадлежит дом на взморье, – сказал Меркурьев. – Саня, это ты сделаешь.
– Да я проверял перед покупкой. Захарыча дом.
– Нужно еще раз проверить. И попробовать узнать, где может находиться дочь Виктора Захаровича, сколько ей лет и кто она.
– Какая дочь? – спросила Кристина. – При чем тут его дочь?
Меркурьеву не хотелось вдаваться в подробности – тогда пришлось бы объяснять и про Канта с Бесселем, а это было невозможно в зале, где пахло вкусной едой, горел уютный свет и белая балерина кружилась на крышке рояля!..
Он сказал, что слышал, как старик рассказывал, что ищет дочь, и вполне вероятно, дом принадлежит не ему, а этой самой дочери, мало ли какая может возникнуть путаница в документах, особенно если у дома длинная история.
– Я разузнаю, кто такая Лючия. Сань, ты мне поможешь. У тебя тут наверняка все свои – и в ГИБДД, и в паспортном столе.
– На том стоим, – пробурчал Саня. – На своих, в смысле. Никаких дел не поделаешь, если кругом чужие. А когда свои…
– Нужно найти изумруд, – подала голос Мура. – Это сейчас самое главное.
Весь вечер она больше слушала, чем говорила, вытирала салфеткой нос, и в конце концов кончик его совсем покраснел.
– Ты похожа на кролика, – сообщил ей Меркурьев, поднимаясь. – Зачем ты то и дело трешь нос?
