– Заходите!
– Спасибо вам большое, – пробормотал Одинцов и чуть ли не бегом устремился в кабинет, но вдруг притормозил и добавил, обращаясь к Агатке: – Можно Ефимии Константиновне присутствовать при нашем разговоре?
– Как же без нее, – съязвила сестрица. – Ефимия Константиновна, будьте любезны…
Последовав за Одинцовым, я прикрыла за собой дверь.
Геннадий замер в паре метров от стола Агатки и продолжал теребить свою шапку. Неуверенная в том, что сестра его узнала, я мимикой и жестами попыталась донести до ее сознания, кто наш посетитель. Агатка зло зыркнула, а я, выступив вперед, предложила Одинцову:
– Снимайте куртку и присаживайтесь.
Он поспешно разделся, огляделся в замешательстве, положил куртку с шапкой на диван и устроился в кресле.
– Спасибо, – кивнул он. – Я понимаю, что не должен был без звонка, и… не уверен, что вы меня помните…
– Я вас помню, – сказала сестрица, сцепив руки замком.
– Тогда вы, наверное, знаете о том, что произошло… Мою жену убили…
– Примите мои соболезнования…
– Да, спасибо. – Он затравленно посмотрел на меня, я улыбнулась, желая придать ему бодрости, и села рядом. – Простите, что отвлекаю вас от работы…
– У меня действительно мало времени, – сказала Агатка, в тот момент являясь точной копией нашей мамули. – Так что давайте сразу перейдем к делу.
– Да, да… конечно. – Одинцов провел рукой по светлому ежику волос и на минуту задумался, должно быть, подбирая слова. – Мы едва знакомы, но я все-таки очень рассчитываю на вашу помощь.
– Простите, Геннадий…
– Владимирович, – подсказал он.
– О какой помощи идет речь?
– Помогите мне найти убийцу жены, – выпалил он. Агатка поморщилась.
– Вы обращаетесь не по адресу. Здесь адвокатская контора, а не детективное агентство.
– Я понимаю, и все же… очень может быть, что адвокат мне вскоре понадобится, – невесело усмехнулся он. – Единственного подозреваемого уже выпустили. Боюсь, что теперь им стану я. В подобных делах муж всегда вызывает подозрение.
– Ну, если вам понадобится адвокат, можете смело обращаться, – кивнула Агатка, а мне очень захотелось приложить ее тяжелым предметом.
– Я знаю, чем больше проходит времени, тем труднее найти убийцу. И если в первые дни никого не обнаружили, найти преступника почти невозможно. Вся надежда на то, что появятся новые факты, – торопливо заговорил он. – Время идет и… я боюсь, преступление так и останется нераскрытым. Я очень любил свою жену… очень. И мне невыносима мысль, что человек, который отнял у меня все, так и останется безнаказанным. Я небогат, но… я найду деньги… сколько скажете. Пожалуйста, помогите мне.
– Геннадий Владимирович, я вам очень сочувствую, – вполне по-человечески заговорила Агатка. – Но… повторяю еще раз: мы не сыщики и вряд ли сможем сделать то, что не смогли профессионалы.
– Для них это только одно из сотни дел, и, по большому счету, им все равно… А вы были знакомы с Ирой… видели ее, пусть всего один раз…
– Как вы вообще себе представляете…
– У вас есть необходимые связи. И вы уже не раз проводили расследование, я узнавал…
– Но не в подобном случае. Идет официальное расследование, и никто не позволит нам путаться под ногами. Простите, но я не смогу вам помочь.
Одинцов замер, растерянно глядя на нее, потом молча поднялся, взял свои вещи и ушел. Агатка тут же уткнулась в бумаги, делая вид, что меня нет в комнате. Я катала авторучку по столу, ей это вскоре надоело, и она буркнула:
– Изыди.
– Мы могли бы попытаться, – пожала я плечами.
– Не могли бы. И причину я объяснила вполне доходчиво.
– Скажи прямо: просто дрейфишь.
– Щас как врежу, – рявкнула Агатка, подхватив со стола раздувшуюся от бумаг папку. – У него от горя мозги заклинило, но ты-то… – вздохнула она, отшвырнув папку в сторону. – Фимка, у меня три судебных разбирательства на следующей неделе, а я, по-твоему, должна бегать по городу, как следак-первогодок… И был бы толк…
– Бегать могу я…
– Ага. Лишь бы делом не заниматься. – Сестрица на меня уставилась, покачала головой и кивнула: – Ладно, хрен с тобой. Разузнай, в чем там дело. И не вздумай меня от работы отрывать. Твоя идея – вот и вертись как хочешь.
– Спасибочки, Агата Константиновна, – пропела я. – На ценный совет я могу рассчитывать?
– В свободное от основной работы время, пожалуйста. Все. Вали отсюда.
Я не заставила просить себя дважды, скоренько убралась из кабинета, вернулась за свой стол и задумалась. Прежде всего стоило поговорить с Одинцовым. Я порылась в сумке и нашла листок с номером телефона Ольги Валерьяновны. Старушка мне обрадовалась. Я хотела просто узнать мобильный зятя, но проболтала с ней минут двадцать, не решаясь прервать разговор. Вожделенный номер в конце концов получила и тут же позвонила Геннадию.
– Да, – сурово ответил он, в первое мгновение я решила, что номер набрала неправильно, уж очень не вязалась эта суровость с обликом Геннадия Владимировича.
– Простите, это Ефимия. Мы могли бы встретиться и поговорить?
Недолгая пауза, после которой Одинцов спросил с надеждой:
– Ваша сестра передумала?
– Пока вам придется довольствоваться моей помощью. Согласны?
– Да… да… конечно… Когда мы можем встретиться?
– Если есть время, прямо сейчас. Вы где находитесь?
– На Садовой, – торопливо ответил он.
– Там есть какое-нибудь кафе поблизости?
– «Каприз».
– Через двадцать минут я подъеду.
Сунув телефон в сумку, я направилась к вешалке, девчонки, которые прислушивались к разговору, с сомнением переглянулись, Ирка, не выдержав, спросила:
– А кто за тебя работать будет?
– Те, кому с родней повезло куда меньше, – ответила я.
Снег на солнышке успел подтаять, я дважды угодила в лужу и дала себе слово завтра же отогнать машину в сервис. В частном сыске без тачки никуда. Погони, перестрелки… Права Агатка, не своим делом я собираюсь заняться. Впрочем, не в первый раз.
Я успела запрыгнуть в отходящий троллейбус, сунула руку в карман пальто в поисках мелочи. Под ногами грязная жижа, рядом тетка-кондуктор с сердитым видом наблюдала за моими попытками наскрести нужную сумму.
– На паперти, что ли, стояла? – спросила она, забирая горсть меди.
– На паперти нынче подают плохо, – пожаловалась я.
– Тебе в другом месте стоять надо, озолотишься.
«Вот чертова баба», – думала я в досаде, обозревая пейзаж за окном, на пятой по счету остановке я вышла и почти сразу заметила Одинцова. Он нарезал круги возле темно-красной «Хонды», стоявшей прямо напротив кафе с яркой вывеской «Каприз».
