Но теперь Елена приехала сюда во внеурочное время, среди дня.
Она шла по следу.
Денек стоял морозный. В Питере климат влажный, рядом море, поэтому даже минус пятнадцать воспринимается, как в ином месте минус тридцать.
В Байконуре зимой тоже дубак, конечно, но другой. Там климат совсем не тот – сухо-сухо, зато свирепый ветер. И непонятно, что лучше.
Зима, впрочем, нигде у нас в стране не радует – не Мальдивы. Если только в яркий солнечный день (а такие даже в сумрачном и влажном Петербурге бывают) сидеть в своей квартирке и смотреть, как поднимаются белые дымки над крышами, как сверкает снег поверх льда на замерзшей Мойке и сияют купола храма.
Однако сегодня этим видом из квартиры наслаждается не она.
Наслаждается муж. Если у него, конечно, среди увлекательных занятий сейчас находится свободная минутка, чтобы пейзаж за окнами заметить.
Елена остановилась перед воротами во двор своего дома. Калитка снабжена домофоном, ключ у нее, конечно, имеется, однако совершенно не нужно, чтобы внутри квартиры раздался сигнал. Она хотела нагрянуть неожиданно.
Поэтому подождала, пока кто-нибудь не вый-дет. Стоять было холодно, и Лена прогуливалась туда-сюда вдоль ограды, делая вид, что любуется на купола храма и столбики с решеткой на Большом Конюшенном мосту.
Наконец, со двора вышла парочка, и сразу Елену прохватил озноб – и эта дрожь совсем не от холода на улице, а потому что во дворике, у самого подъезда, она заметила машину, которая в это время совершенно не должна была здесь находиться – мужнин «Туарег». Значит, он действительно дома. Хотя ведь, может быть, просто оставил авто здесь, а сам отправился на работу пешком – ходьбы минут пятнадцать. Скоро узнаем. Возможно, это все-таки недоразумение, которое скоро разрешится. Муж встретит ее с улыбочкой – оказывается, он готовил ей сюрприз, а она его нечаянно разоблачила. (Какой сюрприз?!) А может, Николай ведет себя в стиле Владимира Ильича из анекдота: Наденьке сказал, что идет к Инессе, Инессе – что останется с Наденькой, а сам – на чердак и работать, работать, работать. Фу, что называется, юмор висельника.
По счастью, во дворике торчать долго не пришлось, из подъезда вышла соседка. Поздоровались, и Елена понеслась по ступенькам вверх.
Несчастье началось, и все обрушилось, две недели назад, когда Зинаида, дама, приятная во всех отношениях и многолетняя секретарша мужа, вызвала ее на разговор. Сначала Лена не поверила ни единому ее слову, но Зинаида выглядела убедительной:
– Мне очень жаль, Леночка, я долго мучилась – говорить, не говорить, но мне кажется, что вы должны знать, потому что это ведь безопасность, и похоже на помрачение какое-то с его стороны, просто бзик, амок, я бы так назвала…
– О чем вы?
И тут Зинаида все изложила: ее начальник, Еленин муж Николай, оказывается, ходит налево. Нет, у него нет (по сведениям секретарши) постоянной любовницы. В условиях, когда он весь на виду, трудятся они вместе (правда, Лена постоянно сидит на другой площадке), супруг, по данным многолетней помощницы, избрал иной способ тешить свою похоть: он прибегает к услугам продажных женщин. Никакой любви, никаких обязательств. Нашел по объявлению, пригласил, вызвал. Использует для встреч гостиницу на час, но чаще (Зинаида в ужасе округляла глаза) супруг применяет для интимных свиданий вашу квартиру на Мойке, представляете?! Благо, она от офиса в десяти минутах езды (и двадцати ходьбы).
«Но это же так стремно, так опасно, да и негигиенично!»
– Откуда вы все это знаете? – устало переспросила тогда Елена (она приехала на основную площадку, и они пошли с секретаршей на ланч в булочную на Невский).
– Звонки. Я ведь все слышу, я не глухая. – Она передразнила интонации Николая, получилось даже похоже: – «Девушка, а вы работаете?.. А сколько стоит?.. Это за час или за два?.. Приехать можете?.. Прямо сейчас?.. Мошков переулок, пять». И это не единичный случай, нет, это система! Николай Егорович, к сожалению, постоянно подобное практикует. Раз в неделю, а то и целых два! Вторник и четверг, к примеру. Или понедельник и пятницу.
– И давно это началось?
– Я думаю, с полгода. С того времени, как, помните, вы в командировку свою длительную уезжали.
Да, так было: в прошлом сентябре Лене понадобилось провести безвылазно шесть недель на пуске в одной азиатской стране, и Коля, помнится, тогда очень переживал, что ее не будет так долго, и как он теперь один, и, в том числе, как станет справлять свою мужскую нужду. И вот, значит, какую он ей нашел замену.
Рассказ секретарши выглядел, увы, правдоподобно, хотя и странно – с тех пор не заметила она в сексуальном поведении супруга ни малейших перемен: как случалось у них раз-два в неделю в затверженных и привычных позах, так и осталось, не чаще, но и не холоднее (если даже не страстнее).
И тут до нее стал доходить весь ужас происходящего: тело мужа, перекрещенное с какой-то малолетней проституткой. Показалось, обрушивается на нее и потолок, и стены уютного невского кафе. Лена, что называется, потеряла перед секретаршей лицо и вслух произнесла:
– Что делать, что делать?!
– Вы только меня не сдавайте!! Я безмерно уважаю Николая Егоровича и прошу вас, не раскрывайте меня, держите то, что я вам сказала, в тайне! Он и от меня шифруется, но я-то все замечаю, и по его звонкам. А больше кто про него может знать? Наверное, никто, раз даже вы ничего не замечали! Поэтому, пожалуйста, не выдавайте меня! Знаете, как в разведке говорят: главное – не спалить свой источник.
– Вам-то откуда знать, как в разведке? – через силу улыбнулась Елена.
– Я много смотрю сериалов, – округлила глаза помощница.
В итоге договорились: Лена о том, что поведала Зинаида, перед супругом ни в коем случае не расколется, а секретарша, когда и если муж начнет свои финты, немедленно позвонит ей, и она постарается застигнуть его с поличным. Как бы случайно. Чтоб не спалить источник.
Приходилось ждать, и терпеть, и таиться, хотя внутри все клокотало: хотелось учинить скандал, разбить о голову неверного тяжелую вазу, спустить его с лестницы. И небольшое следствие она провела. Приехала как-то на Мойку, осмотрела в одиночестве, да пристально, свое городское жилье. И в самом деле появились подозрения и улики: не на месте лежал штопор (и бокалы не в том порядке), и кровать застелена не привычным манером. Но муж казался веселым и беззаботным и только все спрашивал ее, что это она, мол, такая суровая и строгая стала, и не допускает его до себя, и все губы поджимает. Она отговаривалась депрессией и головной болью.
И вот, наконец, позвонила Зинаида. И сказала: сегодня, прямо сейчас, он уехал и, как понятно из контекста, к вам, в квартиру на Мойку, там они сговорились встретиться. И Лена бросилась туда – и вот она бежит, бежит вверх по длинной, крутой и высокой лестнице.
* * *
Лена потом очень хорошо помнила, как открыла дверь своим ключам. Как увидела прямо в коридоре, на вешалке, дубленку Николая, как бросилась, не разуваясь, в спальню… А потом – обрыв пленки, и не вспоминается ни-че-го, какая-то лакуна. Только она, растерянно стоящая посреди гостиной и набирающая на телефоне номер «112».
