— Это я знаю. Делать что дальше будем?
— Влад узнает, что за ребята за нами гонялись, я буду помогать Максу вспомнить прошлое, ну, или построить новое будущее, а ты, Поля, переставай быть дурой. Глеб скоро с ума сойдет.
— Отвали, — отмахнулась я. — Твой Глеб, между прочим, человека убил.
— Так ради тебя же, глупая! — взвыла Тина, и получила подушкой в лоб.
— Ай!
В дверь тихонько постучались, затем ее бесцеремонно открыли, в комнату ввалились братья Бельские.
— Вы тут? — глупо спросил Гриша. Глеб оглядывал пространство так, словно ожидал застать тут роту солдат, или, на худой конец, парочку любовников.
— Тут, — нахмурилась Тина. — Новости есть?
— Только плохие, — оптимистично заявил Григорий. — Лес прочесали, ничего не нашли. Тот мужик, что охрану Ворона переманил, словно призрак — никто его не видел. Вся надежда на Виталика.
— А что с ним? — тут же проявила интерес Тина.
— С ним Мирон, — отрезал Глеб и грустно посмотрел на меня. — Полина, ты ничего не хочешь рассказать?
— Что? — я набросила на себя оскорбленный вид. — Я только хочу спросить, убрали ли трупы из моей квартиры.
— Убрали, — понуро сказал Глеб. — Значит, нечего сказать?
— Может, нам выйти? — вмешалась Тина. Я наградила ее испепеляющим взглядом.
— Сиди. Нет, мне нечего тебе сказать.
Последние слова я намеренно подчеркнула. Григорий с Глебом, помявшись минутку, убрались таки вон, осторожно прикрыв дверь.
— И что теперь? — Тина поджала губы. — Хватит брату голову морочить.
— Я не морочу. Давай спать, время два ночи.
— Полина…
— Нет.
— Ну Поля…
— Спать.
— Слушай…
— Спокойной ночи.
Тина обиженно засопела, но все-таки легла рядом, и через пять минут вырубилась. Была у нее фантастическая способность засыпать в любом месте в любое время. Я долго лежала без сна, пока часы не показали четыре. Встала, сходила в душ, и решила спуститься вниз — уснуть все равно не выйдет, хоть кофе попью в тишине.
Уютно устроившись на кухне в шелковом халате Тинки, я поглощала ароматную жидкость и с аппетитом заедала стресс шоколадными конфетами, когда возле холодильника материализовался Глеб. Поперхнувшись, я застыла как изваяние, не донеся сладость до рта. Черт, я ведь думала, что он уехал! На ум сразу же пришла мысль о том, что проклятый халат открывает больше, чем скрывает, и, судя по голодному взгляду Бельского, так оно и было.
— Не спится? — как бы невзначай спросил он, прислоняясь к холодильнику спиной и пожирая меня глазами. В темно-синем костюме, с золотыми запонками, Глеб словно сошел со страниц модного глянцевого журнала. Я непринужденно улыбнулась, и запахнула халат на груди потуже.
— Бессонница.
— Такое бывает, — глубокомысленно заметил Глеб. Разговор не клеился: я ощущала неловкость и злилась, Глеб мучался то ли от чувства вины, то ли чего-то другого.
— Полина…
— Глеб…
Начали мы одновременно и растерялись.
— Говори ты первой, — предложил он, но я заупрямилась.
— Нет, ты.
— Слушай, я хотел извиниться за сегодняшнее. То, что ты видела — отвратительно и тяжело, и я постараюсь, чтобы такого больше не повторилось. Я пойму, если ты не захочешь меня видеть, но другого выхода у меня не было.
— Глеб, — я тяжело вздохнула. — А ты жалеешь о том, что сделал?
Вопрос повис в воздухе. Глеб смотрел на меня открыто, и в глазах его появилось что-то новое, жесткое. Опасное.
— Нет.
Ответ был резким и грубым, и одновременно с ним он шагнул ко мне, наклоняясь к лицу.
— У тебя тут шоколад…
Палец скользнул по моей нижней губе, переместился к уголку рта. Я замерла, боясь пошевелиться, боясь оторвать взгляд от глаз цвета спелой вишни.
— Полина, — голос Глеба дрогнул. Я не выдержала первой — подалась вперед, а потом он подхватил меня, смяв в объятиях, и поцеловал. Целовал долго, исступленно — как странник в пустыне пьет воду жадными глотками, зажав в стальных объятиях. А я.… Таяла под этим напором, становилась мягкой, как пластилин, и боялась утонуть.
— Кхм, — раздалось со стороны входа. Гриша, переминаясь с ноги на ногу и отводя взгляд, продолжил: — Извините, что отвлекаю, но Мирон уже подъехал.
— Подождет, — прорычал Глеб, заслоняя меня от взгляда брата. Видок у меня был так себе: халат спустился до талии, губы опухли и покраснели от поцелуев, а глаза лихорадочно блестели. Я мягко отстранилась, шепнув Глебу на ухо: «Иди», и, старательно прикрываясь остатками халата, побежала наверх.
Подвинув Тину, которая заняла большую часть кровати — не повезет Максу! — я свернулась калачиком, слушая шум уезжающих со двора машин, разговоры охранников и лязганье железных ворот, и приготовилась наконец-то выспаться.
Глава 8
Поспать мне не дали. В восемь утра телефон Тины взорвался чередой сообщений и звонков. Не открывая глаз, подруга пошарила рукой по тумбочке, кое-как мазнула пальцем по экрану и сладко зевнула:
— Слушаю.
Из трубки раздался встревоженный голос. Минут пять внимательно слушая собеседника, Тина коротко ответила:
— Не ори. Сейчас буду. Да.
И пнула меня пяткой в бок. Перекатившись на другую половину кровати, я застонала и накрыла голову подушкой. Да что же это такое?!
— Вставай, Полька. Марта звонила.
— И чего?
— Горе у нее. И у тебя, кстати, тоже.
— Какое?
Спросонья я решительно ничего не понимала, да и понимать, в общем-то, не хотела. В памяти всплыл утренний поцелуй с Глебом, и краска стыда медленно залила мои щеки.
— Так Виталик же твой жених. А ты чего красная?
— Жарко, ты всю ночь ко мне прижималась и слюни пускала, — огрызнулась я, садясь на кровати. — Сколько времени?
— Восемь. Вставай и собирайся, поедем к Марте. Мирон приехал к ним ночью, забрал Виталика и до сих пор не вернул. Марта думает, что братец уже мертвый рыб в реке кормит.
— А при чем тут мы? — задала я резонный вопрос, направляясь в ванную. Тина последовала за мной. — Пусть Грише звонит.
— Он трубку не берет, — ответила подруга, плеская в лицо воду.
— Слушай, на кой черт мы туда поедем? И во дворе все еще несут караул охранники.
— А дерево на что? — промычала Тина, чистя зубы и сплевывая пасту в раковину. — Влад отвезет.
Я только закатила глаза. Спустившись вниз, мы отправились пить кофе, а Тина занялась любимым делом — рассуждала.
