Я посмотрела на стоявший у окна украшенный позолотой клавесин, но не испытала желания сыграть, хотя любила музыку. В Пустынной Розе у меня был инструмент. Старинный, красивый, из красного дерева. Его крышка была расписана цветочным узором.
Нэнс говорила, что мама привезла его как часть приданого, но сама на нем никогда не играла. Он стоял в дальней комнате, покрываясь пылью, пока я не нашла его и папку с нотами.
Однажды на пороге Пустынной Розы появился странствующий скальд. В тот год была лютая зима, горные дороги замело, и мы с Нэнс пригласили его переждать бураны в замке. Отец в ту пору гостил у кого-то из соседей и запретить нам не мог. В благодарность за кров скальд обучил меня нотной грамоте и показал несколько мелодий, которые я могла сыграть на клавесине. Как только в Лунную Пустошь пришла весна, скальд покинул замок и отправился странствовать, а я с тех пор старалась совершенствовать свою игру и пение, когда выпадала возможность.
На день моего рождения Эстин подарил мне новые ноты, и тогда я разучивала новые мелодии, как только выдавалась свободная минутка, а Мисси и Нэнс просили сыграть им, когда занимались рукоделием.
Вот только петь с того дня, когда на моем запястье появился знак луны, у меня не было никакого желания.
— Амари, пришла почта, — оповестила госпожа Мод, входя в гостиную и вырывая меня из воспоминаний.
И хотя я знала, что отец перехватил бы письмо Мисси, а сам никогда не стал бы писать мне, все равно с надеждой посмотрела на распорядительницу отбора.
— Леди Лирилия, — произнесла она, посмотрев на меня и протягивая конверт.
Я вскочила и, в одно мгновение подлетев к госпоже Мод, взяла письмо. Неужели Мисси удалось послать мне весточку? Однако когда на конверте я увидела почерк Нэнс и адрес имения Нарвана Соррена, сердце забилось тоскливо и тревожно, а в груди разлился панический страх.
Отойдя к окну, трясущимися руками я вскрыла конверт и развернула письмо, жадно пробегая глазами по строчкам.
«Милая моя Лири,
я не стала бы отвлекать тебя от участия в отборе, если бы не печальные события последних дней. Твоя сестра и твой батюшка больны. Лекарь говорит, что уже ничем не может им помочь. Если это в твоих силах, приезжай в имение господина Нарвана Соррена, я выхаживаю лорда Осберта и мою Мисси здесь, они слишком слабы для путешествий. Поторопись, моя овечка, ведь может статься, что ты не успеешь попрощаться с любимой сестрой».
Твоя старая Нэнс.
Я охнула и сжала письмо в руках, измяв его. В горле встал комок, слезы до боли поступили к глазам, а сердце сдавило так сильно, будто оно оказалось в кузнечных тисках. Мисси и отец больны... Возможно, умирают... Нет, нет... Так не должно быть! Только не Мисси!
Я выбежала из гостиной так быстро, что задела чайный столик и с него на Марджи полетел молочник.
— Ненормальная! — возмущенно крикнула она мне вслед, но мне было все равно.
Я бежала в ту часть замка, где находилась спальня альфы, молясь, чтобы он был там. Мне не повезло. В спальне была лишь горничная, которая объяснила, что альфу можно найти в саду.
Я выбежала в сад без плаща, и пронизывающий ветер сразу же захлопал подолом платья, а мороз прихватил кожу, но сейчас это было неважно. Я видела высокие фигуры советника и альфы, стоявших около фонтана.
Они заметили меня издалека.
— Леди Лирилия, что-то случилось? — спросил советник, когда я, задыхаясь, подбежала к ним.
Они с братом, оба в тяжелых плащах, с упавшими на глаза стальными прядями, были почти неотличимы. Альфу выдавал лишь мелькавший под плащом камзол.
— Я получила письмо из дома. То есть не совсем из дома, а... впрочем, это неважно. Письмо написала моя нянюшка. Вот оно. — Я протянула альфе Ардвальду измятое письмо. Он принял его и быстро пробежал глазами, затем передал советнику. — Мой отец и сестра серьезно больны, возможно, они... они... — Дыхание прервалось, и я закрыла рот ладонью, чтобы не расплакаться. — Молю вас, — прошептала я, поняв, что должна договорить, — прошу, позвольте мне на время покинуть отбор, я должна ехать к Мисси. Молю вас лунным светом, альфа Ардвальд, позвольте мне отлучиться!
Альфа посмотрел на советника, вопросительно приподнял бровь.
— Я поеду с вами, леди Лирилия, — сказал Гервальд, заставив альфу удивиться еще больше.
— Ты уверен? — спросил он. — Мы можем дать леди сопровождение...
— Нет, — покачал головой советник. — Мы возьмем самых быстрых лошадей. Вы умеете ездить верхом? — Этот вопрос относился ко мне. Я кивнула. — Тогда я распоряжусь, чтобы все подготовили. Выезжаем через две четверти часа, леди Лирилия. Успеете?
— Да, благодарю вас!
И хотя я предпочла был поехать одна, сейчас была слишком обеспокоена мыслями о Мисси, чем тем обстоятельством, что со мной едет советник.
— Хорошо. А я пока найду лекаря, думаю, его присутствие не будет лишним.
Альфа качнул головой.
— Брат, но ведь третий этап испытаний...
— Все равно не состоится без леди Лирилии. Мы вернемся как можно скорее. Я уверен, все будет хорошо.
— Спасибо вам, — поблагодарила я, уже думая о том, что взять в дорогу.
— Ступайте, леди Лирилия, вы замерзли, — велел советник.
Я кивнула и быстрым шагом вернулась в замок. Там собрала все, что могло мне понадобиться в дороге, и уже через четверть часа нетерпеливо прохаживалась около конюшен.
Советник и лекарь появились через пару минут.
— Так и знал, что вы уже здесь, — сказал советник, помогая мне сесть в седло грациозного белоснежного жеребца.
— Я не могу ждать.
— Эти кони домчат нас быстро. Они стремительны как горный ветер.
— Хотелось бы верить, — отозвалась я.
— Не бойтесь, Лири, — сказал Гервальд, глядя на меня снизу. Яркое солнце позолотило янтарь его глаз. — Мастер Хайгель лучший в своем деле. Болезни его боятся.
Я лишь слабо улыбнулась в ответ.
Целый день и ночь ушли на дорогу. Мы давали отдых лошадям ровно столько, сколько это было необходимо, а затем снова выдвигались в путь. Когда сутки спустя впереди показались крыши имения Нарвана Соррена, мне все казалось, что конь едет слишком медленно.
