— Ни хрена себе! — поразилась Белка. — И ты его не убил!
Она по-прежнему была в лисьей форме, но кусочком мелка Володька нарисовал специальную фигуру, которая позволяла ей говорить человеческим голосом. Достаточно было коснуться ее лапой или даже просто положить сверху кончик хвоста.
Более того, мысли у Бэлы при этом тоже становились человеческими, более четкими. Человеческая суть всплывала ближе к поверхности, легче контролировала речь. Правда, по тому же самому становилось тяжелее управлять лапами (человеческий разум просто не знал, что делать с такими конечностями), и приходилось лежать пластом.
Если бы Володька догадался мастерить для оборотней такие амулеты, он бы обогатился. Большинство оборотней традиционалисты и не стали бы иметь дело с «новаторской» магией, но есть те, кто регулярно отправляется в меншевские города «на заработки», промышляя разными делами, в том числе и не совсем законными. Им бы возможность пользоваться речью в звериной шкуре очень пригодилась бы.
Или нет? Белка никак не могла решить.
— Думал, что убью, — признался Володька. — Но ты ведь знаешь Сашку. Кончилось тем, что я стал только больше его уважать.
— Как это?
— Я ухаживал за Ульяной со школы. Ну, как ухаживал… Ходил вокруг да около. Потом я понял, что она даже не замечала. В Эфирную Академию пошел из-за нее. Мы были друзьями. Я ей даже в любви признался… а она очень удивилась, сказала, нет, извини, ты мне как брат, — Володька вздохнул. — Ну вот… я думал, что Сашку возненавижу. А они расстались через месяц. Нет, какое там! Месяца не прошло точно, может, недели две. Причем это она его бросила. Он денек погрустил, а потом как всегда — ну, ты знаешь. Как с гуся вода. Тогда я и решил с ним подружиться. Думаю, если он пережил расставание с Ульяной, может, и меня научит…
— И как, научил?
— Нет, таким обалдуем надо родиться, — покачал головой Володька. — Его выбрала лучшая девушка во вселенной, а он вел себя как болван. Ну она и решила, что с ним каши не сваришь.
— Правильно решила.
— Нет, не скажи, — возразил Володька. — Капитан из него ничего себе.
— Капитан — может, хотя я удивлена, как Княгиня это рассмотрела. Друг тоже хороший. Но влюбиться в такого… нет.
— Наверное, — согласился Володька, поколебавшись. — Я не особо разбираюсь. А ты его подруга детства, как Сандра?
— Нет, мы только в рейсе познакомились.
— Странно! Я думал, вы уже тыщу лет…
— Ничего подобного, — отрезала Белка. — Я ведь младше их с Сандрой.
— По тебе сложно сказать. Сыгрались вы здорово.
— Ну… спасибо на добром слове.
Белка поняла, что он имеет в виду не только их музицирование.
И в самом деле странно. Эфирники частенько сдруживаются — проживание в тесном замкнутом пространстве этому способствует. Тут или дружить, или отгородиться ото всех формальной вежливостью.
Иногда такие приятельские союзы существуют годами… пока длится служба на одном корабле. Потом распадаются без следа. Бэла только сплетни об этом слышала, но при ней говорили, что редко кто даже письма друг другу пишет.
«Интересно, — подумала она, — а у нас с Сашкой и Сандрой также получится? Разбежимся — и все, нос по ветру, поминай как звали?»
Почему-то в это не верилось, но Бэла — опять же не своим, а заемным опытом — знала, что заранее тут не скажешь.
Володька прервал затянувшееся молчание:
— Мне как будто пить хочется. Печать надо подновить.
— Это самовнушение, — твердо ответила Белка. — Печать в порядке, ты ее четверть часа назад подновлял.
Когда Володька перестал паниковать, он сумел как-то составить печать, позволяющую подавить неприятные телесные ощущения — голод, жажду. От сухости во рту и обезвоживания это не спасет, но по крайней мере можно будет не мучиться. Печать вышла кривая, несуразная и требующая постоянного подновления… но хоть что-то. Мела у них было достаточно.
Графическое заклятье для стазиса Володька тоже знал, правда, не был уверен, что сумеет применить его корректно — никогда не пробовал.
Ну и была в его арсенале печать для мгновенной и безболезненной смерти. Как он сказал, «выучил однажды по случаю», и Белка не стала спрашивать, что это за случай был такой.
— Нет, — сказала Белка, когда он ей это предложил, — я лучше рискну стазисом или своим заклинанием спячки. Наши наверняка будут нас искать. Может, найдут.
— Ты на это рассчитываешь? — удивился Володька. — Всерьез что ли?
— Всерьез, — твердо сказала Белка.
Она не сомневалась, что Сашка, Сандра, Людоедка и даже Катерина будут их искать. Найдут ли — другой вопрос. Но очень постараются. И… Сандра ведь маг-пустотник, должно же это хоть как-то помочь?
Кроме того, Белка отказывалась верить, что она погибнет после того, как оказалась в эфире в, мать его, обыкновенном сундуке с обломком кристалла! Это все равно как тот парень из завиральной легенды, который выжил с обломком кристалла в бочке.
— Знаешь, я давно хотел у тебя спросить… — Володька вздохнул. — Ну, если это невежливый вопрос, шли меня на хрен, ладно?
— Ладно, — сказала Белка. — Пошлю.
С удивлением Бэла обнаружила, что пребывание в мохнатой шкуре развязывает язык — и тебе самой, и твоему собеседнику. В том плане, что Володька совсем перестал ее стесняться, да и она его тоже. Как будто эффект попутчика, особенно странный, учитывая, что они уже пару месяцев были знакомы.
— Почему оборотни в эфир не ходят? И почему ты пошла?
Белка подумала.
Простой вроде бы вопрос — а не ответишь на него. В человеческом облике, наверное, комок бы подкатил к горлу. Но сейчас ей было почти все равно.
— У оборотней очень сильная связь с территорией, на которой они живут, и с кланом, — сказала Бэла. — Покинул землю, покинул клан — все, считай, чужой. Кроме того, менши и вампиры нас недолюбливают.
— Не все, — возразил Володька. — И потом, при чем здесь это?
Бэла вздохнула. Попробуй поговори о дискриминации меньшинств с привилегированным большинством, ага. Все равно ведь не поймет, потому что для него этой проблемы не существует.
— Достаточно часто недолюбливают, — сказала она. — Ну и… что греха таить, у нас маловато магической силы, чтобы нормально работать в эфире. А просто купить билет и полететь… Я не скажу, что оборотни бедны, но деньгами большинства из нас распоряжается клан. Так просто не отпустит.
— Но тебе все-таки удалось сбежать?
— Не сбежать. Я эфиром с детства грезила, — просто сказала Белка. — С тех пор, как увидела звезды… даже не помню, сколько лет мне тогда было, совсем кроха несмышленая. Мама пыталась это из меня вытравить, запрещала даже думать… Ну, когда я вошла в возраст, это шестнадцать лет по-нашему… девятый класс окончила — и была такова. Они особо не удерживали. Но если вернусь, то меня официально выгонят.
