Отпустив Людоедку спать, Сашка поднялся в рубку. Там ничего не изменилось: Катерина по-прежнему сидела в пилотском кресле с венцом на голове, Сандра стояла, склонившись над Узором Мироздания. Спина у нее, казалось, окаменела.
— Радарное заклятье, кормчий, — велел он своим «командным» голосом. — Ищите шлюпку.
— Хорошо, — безжизненным тоном проговорила Сандра. — Исполняю, капитан.
«Ничего не получится, — подумал Сашка. — Зря я…»
И прогнал эту мысль. Никакого пораженчества, даже наедине с собой.
Сандра между тем потянулась, расслабляя спину. Снова положила руки на чашу. Круглая волна заклятья пошла по Узору Мироздания… Ничего.
— Попробуй усилить, — попросил Сашка.
Сандра даже ничего ему не ответила, но сгорбилась сильнее — а волна засияла ярче.
И вернулась! И в Чаше Судьбы вспыхнула маленькая, но такая долгожданная точка!
Сашка даже не поверил себе сначала. Этого не может быть, это счастливый сон… Нет! Он ведь ради этого и старался!
— Шлюп! — воскликнула Катерина и бросилась Сашке на шею. — Мамочки, шлюп!
— Это… не шлюп, — пораженно сказала Сандра. — Это что-то… гораздо меньше. Но там замкнутый объем и есть какой-то кристалл… Helvete, они что, правда в бочку забрались, как в той истории?
И она, обессиленная, сползла на пол. Сашка метнулся ее подхватить, но не успел. К счастью, Сандра не потеряла сознание. Она широко раскинула руки, лежа на полу — благодаря своему росту кормчий занимала почти весь свободный пол в рубке — и засмеялась.
***
Розовый свет, колыхание сундука. «Когда выберусь отсюда, — подумала Бэла, — никогда, ни за что на свете не куплю себе лампу с розовым абажуром! А если где увижу, буду сразу оттуда уходить, невзирая ни на что».
Ей не хотелось ни есть, ни пить. Благодаря Володькиной печати она сохраняла почти полностью человеческое сознание в лисьем теле, и от этого окружающая реальность казалась странным сном. Во сне так бывает иногда — ты лиса, но думаешь совершенно по-человечески. И тела своего не ощущаешь.
Но вот спать по-настоящему толком не получалось, хотя, казалось бы, условия для этого были самые благоприятные. Белка уже несколько раз засыпала, но просыпалась быстро: лисья дрема чуткая. Дело было в том, что Володька, как на грех, не мог заснуть. Нервничал. В замкнутом пространстве его шевеления, нервные вздохи и какое-то бормотание себе под нос тут же будили и Белку.
Она предложила нарисовать какую-нибудь успокоительную фигуру, но Володька отказался: в нем, мол, нет ни капли вампирьей крови, а такие штуки только у вампиров действуют, и то через раз. Сам он предложил травить анекдоты, но Бэла ни единой его шутки не поняла. Он же на просьбу поучить ее графической магии разразился лекцией, которая сводилась к тому, что «нельзя просто показать, как нарисовать печать, нужно изучить основы и потом лет десять тренироваться». Да и все равно бы сил Бэлы хватило бы только на что-то предельно простое.
В результате они прибегли к единственному способу скоротать время, на котором могут сойтись два взрослых разнополых человека с предельно разными интересами.
— Абакан. Не возьмешь!
— Находка. Тебе снова на «а», — мстительно сообщила Белка.
Сейчас ей очень пригодилось то, что она успевала по географии в старшей школе. В те не слишком далекие времена ей нравилось рассматривать атлас и представлять, как она когда-нибудь побывает во всех этих дальних городах и странах. А может быть, и на других планетах, хотя тогда это казалось несбыточной мечтой.
— Аджаякарра, — подумав, сказал Володька.
Может быть, зря они продолжили болтать. Это увеличивало расход слюны и ускоряло обезвоживание. Но сидеть молча в темноте и ждать смерти, ласковой и неощутимой, было бы совсем невыносимо.
— Нет такого города!
— Есть. На Аль-Кариме.
— Мы договорились только Землю брать!
— Мы не договаривались, — возразил Володька. — Ты просто не хочешь, потому что тебе на «а».
— Ничего подобного! — возмутилась Белка. — Сейчас, беру тайм-аут.
— Стоп, — сказал Володька. — Чувствуешь?
— Что?
— Качка изменилась!
Бэла прикинула: действительно, сундук теперь раскачивался по-другому. Сложно описать, но удары эфирных струй ощущались иначе… если вообще ощущались.
Потом — глухой удар и скрежет: что-то задело борт сундука.
Почему-то первым делом Бэла подумала об эфирных спрутах из страшной истории, которую кто-то — то ли Санька, то ли Сашка — травили несколько месяцев назад. Наверное, потому, что тогда же была рассказана история о спасении с разрушенного корабля в бочке.
О чем подумал Володька, неизвестно, но они успели обменяться одинаково паническими взглядами.
«А если это…» — мелькнуло в голове у Белки.
Нет, невозможно, не может быть, чтобы их нашли и спасли! Она, конечно, надеялась на это, но не всерьез, так, чтобы уж совсем не расклеиться.
Тут розовый полумрак сундука разорвал яркий свет.
Сначала Бэла испугалась сильнее. Подумала, что то ли спрут взломал крышку, то ли не выдержали Володькины печати, и сейчас они оба погибнут.
Но уже через секунду пришло облегчение: вместо смертоносной эфирной материи в щель от поднятой крышки хлынул свежий воздух и запах выпечки. И голос Катерины сказал:
— Мы могли не торопиться их спасать! По-моему, они отлично проводят время.
— Не думай, что ты вывернулась, — сказал Володька сердито. — Тебе все равно на «а»!
Глава 22, об эмоциональной честности и музыкальных талантах
Когда Белка была совсем несмышленышем, ей не верилось, что она когда-нибудь будет жить отдельно от родителей. Ну вот не укладывалось у нее это в голове, и все. Она знала, что для меншей такое в порядке вещей, но хорошие оборотни не съезжают от семьи — а она ведь хорошая!
Позднее Белка и представить себе не могла, что действительно сможет работать в эфире. Мать пугала всяким: и то, что ее просто не допустят до экзаменов, а если допустят, то завалят, а если не завалят, то никуда не наймут (и была отчасти права), отец просто мрачно молчал. Эфир стал этакой несбыточной мечтой — свобода ветров и течений, экзотические планеты… и да, может быть, разумный попугай на плече, кто его знает!
Ушла из дома Белка когда-то вовсе не потому, что верила в эту мечту. Ушла, потому что стало невозможно терпеть вот это все: что это ее жизнь и другого никогда не будет, и что через пару лет после окончания школы она должна найти себе пару, обзавестись первым выводком… Оборотни рожают за раз обычно двоих-троих, в среднем у женщины может быть до десяти выводков (и некоторые из этой кодлы рождаются обычными лисами или полуоборотнями — об этом не принято говорить, но все это знают).
