— То есть ты будешь скрывать меня? — Я провела пальцем по его напрягшемуся животу.
— Скрывать? Это вряд ли. После того, какое представление мы устроили, когда только встретились, вряд ли остался хоть один демон или темный, который бы не донес Астарте о необычной хранительнице, что попала ко мне.
— Даже ты?
— Естественно, — выдохнул он, накрывая мои губы своими.
Подхватив меня на руки, Бастиан пинком распахнул дверь в комнату, и мы упали на кровать.
— Как же мы поступим, Бастиан? Нельзя отказывать Астарте, — прошептала я, легко кусая его за ухо. Бастиан уже стащил с меня рубашку и джинсы и разделся сам, его руки блуждали по моей груди, поглаживая и сжимая набухшие соски. Внезапно он остановился, и моя грудь заныла, лишенная его внимания. Травяные глаза, подернутые дымкой чистейшего желания, пристально всмотрелись в мои, я готова была поспорить, такие же затуманенные.
— Скоро прибудет посыльный. Нам скажут, когда явиться к Великой Матери. Ты будешь ей представлена официально. — Словно обдумав что-то, Бастиан добавил: — Запомни, Лия: ты моя! Неуклюжая, порывистая, сомневающаяся в себе, но ты моя.
— Знаешь, можно обойтись и без этих эпитетов, которыми ты меня наградил, вообще за такие комплименты можно получить неделю воздержания, — проворчала я, однако внутри у меня стало тепло от его слов. Но Бастиан не оценил мой юмор.
— Я тебя никому не отдам, слышишь? И пусть все демоны и светлые вместе с ними катятся в бездну! Ты поняла меня? — Его взгляд словно кинжал пронзал меня до самого сердца, которое сейчас выстукивало бешеный ритм.
Я решила, что нужно кивнуть. И кивнула. Бастиан, видимо, ждал именно такой реакции, потому что в следующее мгновение его губы накрыли мои, словно ставя клеймо, раскаленную метку, означавшую, что я принадлежу ему. Я гладила широкие плечи и руки, покрытые дорожками крупных вен, пока мой язык проделывал какое-то неистовое торнадо с его языком. Когда его голова скользнула ниже, оказавшись на уровне моей груди, я уже была такой мокрой, что удивлялась, как нас еще не смыло с кровати. Пока язык Бастиана терзал мои набухшие соски, его рука скользнула между моих бедер и пальцы, нащупав холмик, который посылал импульсы блаженства по всему телу, принялись ласкать и поглаживать его. Я извивалась под Бастианом, постанывая от удовольствия и желания поскорее ощутить его в себе. Когда он наконец остановился и медленно облизал пальцы, которые только что побывали у меня между ног, я уже была близка к финалу.
— Бастиан, пожалуйста, — только и смогла я простонать.
Он лег на спину, а я оказалась на нем сверху. Руками, сомкнутыми на моей талии, он чуть приподнял меня и буквально насадил на свой член. Двигаясь в едином ритме, мы смотрели друг другу в глаза, ловя отблески сжигавшего нас возбуждения. Бастиан так крепко держал мои бедра, что в какой-то момент у меня мелькнула мысль, что еще немного и его пальцы смогут сомкнуться. Почувствовав приближение оргазма, мы чуть замедлили темп, продолжая прожигать друг друга взглядом. Выбившиеся из хвоста волосы прилипли у меня к лицу и спине, на груди Бастиана, подобно стеклу, блестели капли пота.
Наконец одним резким движением Бастиан вошел так глубоко в меня, что я на секунду испугалась, почувствовав нарастающую волну наслаждения. Мое тело затопило чистейшее блаженство, разливающееся внизу живота и охватывающее каждую клеточку моего тела. Окружающий мир, который сконцентрировался в этой комнате, завертелся тысячами ярких всполохов, заиграл миллионами бликов и красочных звезд. Реальность рассыпалась на маленькие искры, и я, обессиленная, выдохнув имя Бастиана, упала ему на грудь.
— Это ведь она обратила тебя? — прошептала я, когда наше сердцебиение вернулось к нормальному ритму.
Тишина была мне ответом.
— Не надейся, что я подумаю, будто ты заснул. Вряд ли у тебя осталась эта способность, пусть ты и был смертным. — Я положила голову на руки и заглянула в его лицо.
— Ты слишком догадливая, меня начинает это раздражать, — сказал он.
Пальцами я играла с завитками волос на его груди.
— Почему именно ты, Бастиан? — Я взглянула в его полное самодовольства лицо. — Прошу тебя, только давай без историй о твоей суперсексуальности!
— Лия, почему ты всегда отрицаешь очевидное?
Я дернула его за волосы на груди. Бастиан ухмыльнулся.
— Я слышала, как ты играл сегодня. Твоя музыка тебя выдает. А еще твои пальцы.
— А что с ними? — Бастиан поднял руку и покрутил передо мной кистью.
— Это руки музыканта. Ты ведь играл, когда был смертным?
Улыбка исчезла с его лица, словно стертая ластиком. Между бровями вновь пролегла морщина. Я, прикоснувшись, разгладила ее пальцем.
— Да.
Я ждала продолжения, но пауза все затягивалась.
— Просто да? Ты ничего не хочешь добавить?
Я пыталась поймать его взгляд, но Бастиан смотрел в потолок.
— Я не люблю об этом рассказывать, — наконец выдавил он.
— Хорошо, давай поступим так: меняю свой секрет на твой.
— У тебя есть секреты, способные меня заинтересовать, малышка?
— Ты не будешь разочарован, — пообещала я.
— Хорошо, начинай.
— Ну уж нет! Я знаю, чем это закончится: я расскажу свой секрет, а от тебя не добьюсь ни звука!
— Ты не доверяешь мне? — обманчиво невинным голосом спросил он, левой рукой хлопнув меня по заду.
— Ай! — я поморщилась. — Ты же темный, забыл? Нас, светлых, учили вам не доверять.
— Сказала она, сидя верхом на темном, — хмыкнул он.
— Бастиан, я умею хранить секреты.
Несколько долгих минут он молчал, и я уже решила, что правду мне из него никогда не вытащить, однако, когда раздался его тихий голос, я боялась даже пошевелиться, чтобы случайно его не спугнуть.
— Я был смертным, это было не так давно по меркам людей и словно вчера по меркам Мира Теней. Ты угадала: я любил и люблю музыку, в ней моя жизнь, она позволяет мне выплеснуть то, что накопилось на душе, если бы она у меня была, — горько сказал он. — Я был музыкантом и довольно известным в определенных кругах, но вел не самую праведную и скромную жизнь…
Бастиан замолчал, и тишина продолжалась довольно долго.
— Ты кого-то убил? — решила я поторопить его, одновременное посылая мольбы, чтобы это оказалось не так.
— Нет. Хотя… да, убил веру в себя у своих родных, убил у них надежду. А это еще хуже.
— А ты не мог бы выражаться яснее? Я пока мало что понимаю.
Тяжелый вздох снова разнесся по комнате, запутавшись в балдахине кровати.
— Я был наркоманом и алкашом. Я пил, кололся и трахался так много и часто, что обычный человек сломался бы после года такой жизни. Мои хранители, видимо, были не совсем слабаками, потому что здоровье у меня было отменное. Вся эта история с наркотиками и выпивкой продолжалась десять лет, я то завязывал, то снова срывался, доводя своих родных до исступления. Сначала мой отец не выдержал, его хранили дерьмово справились со своей работой: инфаркт и остановка сердца. Через полгода ушла мать. Зато теперь у меня было полное право топить свое горе в выпивке и наркоте. У меня остались две старшие сестры, я и им изрядно попортил жизнь, прежде чем меня наконец забрали. Я ушел в тридцать. Когда за мной пришли, я подумал, вот оно: наконец-то я смогу очиститься! Идиот, как будто моя гнилая душа нужна свету! А вот у тьмы на меня были планы. Попав сюда, я словно увидел себя со стороны. Это было омерзительное чувство. Но самым страшным оказалось не это, а то, что моя гниль затронула и моих родителей. Тьма предложила мне выбор: служи Миру Теней, и твои родители обретут покой. Будешь служить плохо — покоя им не видать. Интересный выбор, правда? — Бастиан говорил медленно, с трудом подбирая слова, и я поняла, что он никому еще об этом не рассказывал. Глаза у меня щипало от еле сдерживаемых слез. — Ты спрашивала, почему я считаю светлых лгунами. У меня были подозрения, что Астарта (ты угадала, именно она подарила мне вечность) морочит мне голову, и мои родные не заслуживают темной стороны Межмирья. Однажды я подстерег Варлаама и обратился к нему с просьбой… — Я удивленно вытаращила глаза. Бастиан, такой гордый, и обращается с просьбой к Варлааму? — Я не рассказал ему о себе, просто назвал имена и даты смерти и попросил проверить по спискам светлых, куда попали эти души.
