Я искупался, но лучше мне от этого не стало. Фуини заказала себе пива, но как только мы растянулись на скамейках, к нам подошла толстая француженка и пригласила сыграть в пинг-понг. Еще через двадцать минут к нам присоединился итальянец, помоложе меня. Но, несмотря ни на что, пузатая француженка делала всех нас как котят. Больше всех нервничал итальянец, даже взмок от напряжения. А тут еще толстуха принялась напевать себе под нос что-то вроде: «Итальяшка разошелся, кровь ударила ему в голову, но это ему все равно не поможет…» Тот аж покраснел и стал допускать промах за промахом.
У меня чуть инфаркт не случился, когда он потянулся к моему полотенцу, чтобы утереться. Хорошо еще, Фуини догадалась и быстренько подсунула ему свое.
Продув все три партии, мы стали собираться. Француженка пожала нам руки и сообщила, что сегодня вечером будет бал. «И оркестр живой будет», — добавила она. Недовольный проигрышем итальянец подал руку только мне и Фуини — я даже пожатия не ощутил.
Солнце стало склоняться к западу, и тени вытянулись. Фуини достала тюбик и начала мазать меня кремом. «Нет-нет, обязательно. Иначе ты обгоришь». Ее влажная рука оказалась у меня на затылке, потом на шее, на животе, потом стала массировать спину. Когда она коснулась бедер, я непроизвольно дернулся. Девушка издала короткий смешок и сжала мне руку: «Ага, кокаин действует». Потом мы надели очки и вылезли из-под зонта на солнце.
…Солнце опускалось все ниже, и море сразу меняло свой цвет.
— А что ты сейчас рисуешь?
— Сегодня? Конечно, портрет Фуини.
— А вообще?
— Да все. Все, что на глаза попадется. Я думаю, что надо уметь рисовать абсолютно все.
— А ты подаришь мне мой портрет?
— Ну, если получится, то да.
Фуини считала, что этот курорт не очень хорош для купальщиков. «Здесь совершенно нет рыб, я видела только одну». Но зато здесь до черта медуз. Вчера вечером, когда я вышел прогуляться на берег, с моря показалось каноэ. Как выяснилось, это были местные мальчишки, промышляющие продажей отдыхающим раковин и кораллов. Вообще-то пляж принадлежит отелю, и посторонним запрещено сюда соваться. Охрана быстро выявляет нарушителей. Поэтому единственное, что можно тут сделать, — это попробовать зайти с моря на лодке. Мне показали большую раковину — белую, с причудливым розовым рисунком, но покупать мне ее не хотелось. Ребята насели на меня всей ватагой и даже снизили цену почти вдвое. В конце концов я предложил им в обмен на сувенир тюбик с краской, но они только недоуменно пожали плечами. Глупость я сделал, надо было купить — сейчас подарил бы ее Фуини.
— Знаешь что? Я вот лежу тут на солнышке, а все равно думаю про тот сон, что мне постоянно снится.
С этими словами она поворачивается на бок и тянется ко мне губами. Теплота ее щек и подбородка, свежесть губ с остатками помады — сплошное удовольствие да и только!
— Мне снится лев. Лев отдыхает, как мы сейчас. Ему даже пошевелиться лень. Наелся, понимаешь, и теперь храпит во всю глотку. Иногда этот сон…
По горизонту скользит нечто напоминающее судно.
Наконец мне удается его разглядеть. Виден лишь неясный силуэт, но так как он движется с постоянной скоростью, это может быть только судно — причем немалое. И, судя по всему, направляется оно к темной полоске чужого берега.
— …и вот он лежит, сыто икая, и высокомерно посматривает на остальных зверей, всяких там обезьян, жирафов, зебр, которые суетятся вокруг.
Он очень похож на тебя, когда ты вот так вытягиваешься.
— Посмотри-ка, Фуини, видишь вон ту точечку на море? По-моему, это корабль. Тебе не кажется?
Она приподнимает голову и прищуривается.
— Может, это китобоец?..
Китобоец не китобоец, а движется он к тому самому острову.
— Наверное, он приплыл издалека… у него на палубе неразделанная туша кита, — продолжает девушка, — ну, может, не кита, а просто какой-то очень большой рыбины… ее везут, чтобы разделать на берегу… хотя обычно рыбу разделывают сразу на борту судна… Видишь? Он идет к левой оконечности острова. На берегу его ждут с нетерпением. Нет, это точно не кит… это рыба, огромная рыбина, которая встречается раз в сто лет. Это обязательное условие праздника. Толпа на берегу замерла в ожидании. И взрослые, и дети — все бросили свои привычные занятия и теперь бегут в порт, чтобы хоть краешком глаза увидеть диковинный трофей. Наверно, весь город собрался на берегу… Смотри, он замедляет ход.
Судно огибает мол. Когда оно наконец входит в порт, окрестности оглашает приветственный рев сирены. Его слышат все: и рабочие на свалке, и трое мальчишек, собирающих персиковые косточки, и бродячие собаки, и сотни тысяч ворон. И домохозяйки, торчавшие целый день у плиты за приготовлением праздничного блюда, и дети, что украшали флажками и цветами деревья на главной улице города, — все бросают свои занятия и устремляются в порт.
Сирену услышали и в красном доме. Нагая девушка вздрогнула от неожиданности; полковник бросился закрывать окно. Глядя на улицу, он что-то говорит девушке, но та не может ничего разобрать:
— Ага, смена… Смотри-ка, уходит… Ну, тот парень, с которым ты разговаривала.
Молодой солдат идет через парк. Он тоже слышал приветственную сирену, но радости это ему не доставило. Войдя в караульное помещение, он сохраняет на своем лице такое же бесстрастное выражение, как и на посту. Его приятели весело громыхают металлическими дверцами шкафчиков и отпускают шуточки. Предпраздничная лихорадка мало-помалу проникла и в это душное помещение. Один из охранников вытирает рубашкой потные подмышки и живот и орет на всю комнату:
— Я знаю одно местечко, где на время праздника шлюхи снизили расценки! Сегодня пойду попользуюсь! — С этими словами он достает спрятанную в шкафу бутылку и надолго к ней присасывается. — Оторвусь по полной! Есть там одна… Так-то не снимешь, дорого берет, сучка! Но, говорят, в честь такого события у нее… ха-ха-ха!.. праздничные скидки! Эй, парни, вы что, ничего о ней не слышали? Ну-у-у… скажу вам, талия у нее… Как у тех баб в комиксах! Вся такая маленькая, стройненькая, двумя пальцами обхватить можно…
Он размахивает бутылкой во все стороны так, что чуть не лопается портупея. Потом он соединяет вместе большие и указательные пальцы и показывает всем: настоящая осиная талия, черт побери!
Молодой солдат держится особняком. Дело не в возрасте, просто ему совершенно не о чем с ними разговаривать. Впрочем, все они отличные ребята. Взять хотя бы этого тощего, с глазами навыкате, что переодевается справа от него. Никогда дурного слова от него не услышишь, да к тому же они почти ровесники. И все-таки… Молодой человек склонен полагать, что причина кроется в нем самом: он совсем не похож на своих товарищей и совершенно не способен завязывать с кем бы то ни было дружеские отношения. В детстве он был самым тихим, незаметным ребенком. Если к нему обращались, столбенел от ужаса и не мог выговорить ни слова. Не будучи замкнутым, он все же предпочитал помалкивать и никому не рассказывал о себе, даже когда бывал пьян. Да он и не пил почти. Все свободное время рыбачил — несколько раз в месяц выходил в море, причем обязательно брал с собой пятилетнего сына. Всю необходимую экипировку ему подарила на день рождения жена, которой надоело смотреть, как он каждый выходной возвращается домой на четвереньках.
