- Да, верю… - тихий выдох, пальчики, вцепившиеся мне в запястье руки, со-собственнически перехватившей тонкую талию, - ты всех убьешь.
- Да, Коша, я всех убью. Для тебя.
Я сказал это тихо, спокойно. Убедительно.
Она, удовлетворившись, потерлась о мою грудь затылком, как маленький котенок, сладко и доверчиво прикорнувший в лапах здоровенного хищника.
Обезоруживший своим доверием и невинностью привычную холодную ярость.
И засопела.
Мирно и спокойно.
А я лежал, оглушенный открывшейся мне истиной.
Нет, не тем, что она практически напрямую призналась, что ее кто-то сильно обидел. Что кто-то мучил ее до кошмаров ночных. Это я предполагал, просто степень происходящего не знал. Собирался выяснять только.
Истина была в другом.
В том, что я не соврал ей.
Я, спокойный, холодный, рассудительный мудак, дослужившийся в свои годы до довольно серьезной должности и звезд, которые просто так никому не падают, и четко осознающий свое место в этом мире, свое место в системе, умеющий вывернуть любую ситуацию себе во благо…
Я реально готов был убивать любого, кто причинил или мог причинить вред этой маленькой Кошечке.
Готов был убивать. Для нее.
Истинная правда.
Пугающая.
Но совершенно ясная. Кристальная.
И как теперь с этим осознанием жить, непонятно.
Отголоски ночи.
- Ко-ша… Я на работу, спи…
Твердые губы, что так настойчиво терзали меня этой ночью, прошлись по спине, я послушно прогнулась, совершенно неосознанно, не стараясь удержать, но… Желая этого.
Судя по тихому вздоху и сжавшимся на ягодицах ладоням, это вполне удалось.
- Кош… Ну вот чего ты делаешь? Мне же на работу… - такой смешной умоляющий тон совсем не подходил моему каменному подполу. Я вывернулась, хихикая, улеглась на спину, потянула его, уже, оказывается, одетого, на себя.
Обхватила ногами, прижимая, прикусывая шею. Там, где будет видно. Всем остальным.
От него умопомрачительно пахло морозной свежестью, чистотой, парфюмом и тем самым, нереально заводящим мужским ароматом. Его ароматом.
Неосознанно я сильнее вцепилась зубами, словно укусить хотела, кровь его почувствовать на губах.
Почему-то подумалось, что она сродни афродизиаку будет. Унесет с головой в омут.
Хотя меня и так унесло.
Куда уж дальше?
Он зарычал, ответно целуя подставленную шею, жестко смял меня, подпихивая под себя удобней. И тут же замирая. Потому что делалось это все чисто на автомате, без мыслей.
А тут неожиданно мысли и появились. Осознание происходящего.
Я жалобно застонала, сильнее скрестила ноги у него на спине, прошлась промежностью, уже давно и бесстыдно мокрой, по грубой ткани джинсов.
- Да бляааа… Плевать, - выдохнул подпол, вжимаясь в распахнутые губы жадно и даже зло.
Я лишь ответила. Лишь поддержала, уже ликуя, уже горя. Потому что знала, что ничего больше мне делать не придется. Удерживать его, убеждать остаться…
Он останется.
Остался.
Сполз вниз, рывком дернул мои раздвинутые до предела ноги на себя, губами прихватил клитор.
И меня мгновенно выгнуло дугой!
Настолько неожиданно и остро, что я не выдержала и закричала. И забилась, почему-то пытаясь выползти, отодвинуться от обжигающе неправильного поцелуя.
Но тяжелая рука пригвоздила к кровати , однозначным повелительным жестом упав на живот.
Подпол придавил клитор языком и всадил два пальца в меня. Резко. И , наверно, сжал их там. Потому что меня сотрясло так, как никогда до этого. Вообще. Даже учитывая, сколько раз я кончала за эти бешеные вечер и ночь.
Это было что-то настолько запредельное, настолько жесткое, что слезы из глаз брызнули.
- Горячая коша какая, ммм…
Гор бормотал и бормотал что-то, ритмично двигая во мне пальцами, приподнявшись и прихватив свободной рукой за подбородок, чтоб ничего не упустить. Ни одного стона, ни одной волны дрожи. Он не позволял отвернуться, закрыться, не отпускал мой взгляд, а меня судороги сладкие били. Еще и от этого. От чистого секса его глаз.
Мне кажется, я, как собака Павлова , буду теперь на его взгляд реагировать предоргазменным или даже оргазменным состоянием.
Я не успела осознать эту удручающую истину во всей ее полноте.
Не успела свалиться в кошмар призрачной привязанности.
Подпол встал, перевернул на живот, вжикнула молния, и в следующее мгновение я уже кричала от жесткого глубокого проникновения. И следующих за этим грубых, болезненных даже толчков.
Сильные руки подняли, перехватив поперек тела и за горло, каменный подпол заработал членом в привычном для него бешеном режиме, который я уже научилась распознавать. И кайфовать от него тоже научилась. В очень короткие сроки. То ли я ученица хорошая, то ли… Не важно.
- Этого хотела, дикая ты кошка, а? – хрипел он мне на ухо, успевая насаживать жестко на себя, прикусывать шею и вылизывать место покусов, - этого? Ненасытная, надо же… Не уйдешь от тебя, медовая, бля, ловушка…
Я, может, и ответила бы что-то. Но не могла. Трясло сильно. И очередная волна кайфа подкатывала.
Меня откинули обратно на кровать, придавили за затылок к матрасу, чтоб не дергалась, усилили темп…
И я кончила еще раз, осознавая себя полностью течным животным, бешеной самкой, охочей до секса.
Ужасное ощущение. Но блаженное.
Где-то высоко надо мной опять ругался подпол. Потому что, кажется, в этот раз он чего-то не успел. Или куда-то не успел.
Мне было по барабану.
Я лежала, пережидая афтешоки удовольствия, глаза сами собой закатывались, закрывались.
И плевать было в этот момент на все на свете.
Не вспоминалось ничего плохого. Только хорошее.
Я в безопасности, в тепле. Рядом – мужчина, умеющий делать так сладко, что себя не помнишь.
Что еще нужно?
- Чтоб вечером пришел, а ты тут была, ясно? - раздалось сверху довольное ворчание, - можно даже в этой же самой позе. Будем дальше лечиться.
- От чего? – мурлыкнула я, опять выгибая спинку.
Ну захотелось его подразнить опять, ну что тут поделаешь?
Подпол замолчал, потом длинно и матерно выругался.
- От наглости, естественно.
- Это – неизлечимо, судя по тебе.
Я перевернулась опять на спину, улыбнулась расслабленно и довольно.
