Посидела еще немного, выдыхая и окончательно выстраивая в голове свой немудрящий план.
И удивляясь, как все легко получается. Как в голове все складывается правильно?
Наверно, где-то на подсознательном уровне, я уже проделывала эту работу, уже прикидывала, как правильнее действовать, к кому пойти, что говорить.
И чем все закончится.
Просто себе не признавалась до конца, не циклилась. До поры до времени. До удобного случая.
Ну вот и он и получился.
Все, так, как надо.
Уперлась затылком в холодную стену бытовки, закрыла глаза, позволив себе еще секунду слабости.
Памяти.
У меня, в принципе, были очень хорошие воспоминания. И каменного подпола, по хорошему, стоило благодарить. Если б не он… Я бы и не узнала никогда, насколько сладкими могут быть тяжелые мужские руки, насколько нежными поцелуи. Те, которых ждешь, которых хочешь.
Хорошо, что у меня это было. Было вот такое.
Не так глупо теперь все.
И даже то, что в итоге сложилось… Это тоже хорошо.
Я не успела привязаться, да еще и умудрилась сделать так, что подполу только и останется с облегчением выдохнуть и отпустить ситуацию. И меня.
Неделя моего плена у Гора, моего жаркого, сладкого плена, была самым лучшим переживанием в жизни.
Пусть она таким и остается. Без всяких отягчающих.
Я еще раз глянула на записку, прежде чем ее сунуть в тайник. Вроде, ничего сопливого. Просто объяснение ситуации и «люблю» моему неугомонному братишке.
Можно выдвигаться.
Помня о розыске, натянула пониже шапку с помпоном.
И прямиком рванула в аэропорт.
Из этого города был прямой рейс до моей родины. На удивление.
Обратно, что характерно, такого не предоставлялось. Только через столицу с пересадкой.
Но мне не понадобится обратно. Если, конечно, все пройдет хорошо.
В аэропорту, в зоне ожидания, я все время себя одергивала, чтоб не начать оглядываться лишний раз.
Не привлекать внимания.
И не ждать подспудно того, что сейчас. Вот прямо сейчас. Узнают. Подойдут. Спросят. Остановят.
Но ничего не произошло, я спокойно села в самолет, потом так же спокойно , после двух часов лету, прогулялась по незнакомому аэропорту, где самолет делал посадку, выпуская больше половины пассажиров.
И следующие два часа летела с комфортом в полупустом салоне, уложив затекшие ноги на два соседних сиденья.
И только последние минуты перед посадкой, когда самолёт пошел на снижение, провела , не отрываясь от иллюминатора.
Никакого ощущения дежавю, никакого страха, никаких сомнений у меня не было.
Наоборот, то, что так легко удалось все провернуть, уверило в правильности выбранного направления.
Из аэропорта спокойно на такси доехала до города, жадно. Словно в первый раз, оглядывая темные окрестности, вчитываясь в названия с детства знакомых указателей.
За пять лет тут не изменилось ничего.
Вообще.
Город, темный и мрачный, замер в полярной ночи, освещаемый только фонарями и послепраздничной иллюминацией на главной площади.
И выглядел на редкость убого, особенно по сравнению с другими городами, где нам с Максиком доводилось побывать.
Удивительно, как это раньше он казался мне красивым?
Как может быть красивым убитое тяжелыми металлами место, где зелень в черте города есть только на одной улице в центре, где вечная мерзлота даже летом, когда температура воздуха доходит до двадцати градусов максимум, где , стоит выехать за переделы города ,в тундру, мошка летает размером с кабана и кусает даже через плотную ткань джинсов?
Как все это можно любить?
Как можно любить то, что тебя убивает?
Этот город убил моих родителей.
Меня убил тоже.
Я нагло приехала к самой дорогой гостинице, зашла, уверенно зарегистрировалась, щедро тратя утащенные у подпола деньги.
И не опасаясь, что могут узнать.
В родном ненавистном городе меня никто не ждал, никто меня не помнил.
Да и изменилась я здорово.
Уезжала бесцветной блондинкой, худой и изможденной.
А сейчас я – яркая шатенка, фигуристая и улыбчивая.
Не узнать. До поры до времени.
И это мне тоже на руку.
Только одно осталось от меня прежней: внутреннее ощущение ущербности, собственной никчемности и грязи.
Но с этим можно бороться.
Для того и приехала.
И на старуху бывает...
Бывает такое время, когда никуда не успеваешь. Вот кажется, что все под контролем, всегда так было, под контролем… А потом происходит какая-то хрень, и ты четко понимаешь… Нет, не под контролем. И не было ничего у тебя, дурака упертого, самоуверенного, под контролем.
И хорошо, если понимание приходит вовремя. Когда еще можно нивелировать последствия своей глупости.
В моем случае было по-другому.
Ошибки, каждая из которых не фатальна, а просто неприятна, в один момент сложились в огромный паззл. И придавили меня неожиданно железобетонно.
Ведь видел же, понимал, не так проста моя Кошка! На второй день уже наблюдений по камерам просек, что она безошибочно вычислила их месторасположение! И играла на них в наглую! Тогда мне такое показалось забавным. Мы с ней словно изощрялись в том, кто кого поимеет. Во всех смыслах этого слова.
Она делала вид, что не знает про камеры и старалась двигаться так, чтоб показать себя с наиболее выгодного ракурса. Я делал вид, что не разгадал ее игру и ведусь.
Ну а что такого? Обоим весело и интересно.
А мне бы, кретину, не в игры с хитрой Кошкой играть, а задуматься, каким образом обычная девчонка, явно играющая в их с братом преступном тандеме роль подмастерья и отвлекалки, так быстро сумела расколоть всю систему видеонаблюдения. Которую не лохи последние ставили, между прочим!
И сделать бы мне из этого другие выводы. Например, о том, что еще умеет эта наглая кошатина? В чем еще сильна?
Но выводы нужные так и не сделались.
И здесь, конечно, вина целиком моя.
Много времени проводил, разглядывая гладкие ножки, тонкие плечики и круглую жопку, которую мне постоянно совали под нос. Отвлекая от остального.
Задуривая голову.
Все же мои умозаключения насчет опасности воздействия всего женского племени, что я толкал когда-то сраженному одной такой же вот , вроде бы невинной девушкой-снежинкой, Вику, оказались полностью верными.
