- Везде, - тут же ответил я нашей привычной фразой и отключился.
Постоял, посмотрел в окно, обдумывая, что я могу сделать, чтоб оградить Курагина от того, чем он сейчас занимается… Да никак. Никак не могу. Не в моей это уже власти.
Парень сам выбрал свой путь. И кто я такой, чтоб на дороге вставать?
Придется Кошку мою успокаивать. Ей волноваться вообще нельзя. Потому что не только Снегурке Виковской рожать через несколько месяцев.
Черт…
Как вспоминаю про это, сразу на душе тепло. И сладко.
Вот прямо с первого мгновения, когда только узнал.
Скандально, кстати, узнал. От бешеного Курагина, напрыгивающего на меня с матами и угрозами.
А я понять не мог, о чем он.
И так весь загруженный был, как самосвал. Пока вопросы утрясал в полиции, нагло используя служебное положение, пока концы с концами сводил… То есть свидетелей искал и тоже решал… Все, чтоб не прикопаться к Кошке моей было.
Да и за нее переживал сильно.
Пожар потушили, на пепелище обнаружили труп хозяина дома. С колото-резанным.
Кошка моя, бешеная…
Такой ужас неконтролируемый до сих пор охватывал, стоило подумать, что она там одна, что этот скот ее мог… Из пистолета, найденного там же был произведен один выстрел. В мою Кошку. Как она смогла вообще… Бешеная. Совершенно бешеная. Дурная.
Постоянно перед глазами ее лицо было, белое-белое, белее снега… И руки в крови, красные.
И заточка, я ее нашел тоже, прибрал, чтоб потом утилизировать.
Не ошибался я в ней, первое впечатление – самое верное.
Тогда, возле машины, в неверном свете фар, она реально могла воткнуть заточку в горло человеку. Не стала бы сомневаться.
Когда речь идет о жизни и смерти, моя Кошка не сомневается. Действует.
Моя бешеная Кошка.
Тогда, в больнице, Курагин налетал на меня борзым щенком, пытался зацепить по лицу, что-то орал…
А я, машинально блокируя удары, думал только о ее глазах. Огромных глазах на бледном лице. Белом-белом. И в больничной палате тоже все белое.
И она там.
И она… Беременна.
Я, когда понял это, осознал… Пропустил удар, чем Курагин тут же воспользовался, с удовольствием навесив мне пиздюлей.
Но мне было плевать.
Сомневаюсь, что я что-то заметил даже.
Отодвинул мешающее мне препятствие в сторону и зашел в палату.
Курагин пытался забуриться следом и орал, что не пустит меня и чтоб я проваливал нахер, но я его вытолкал и дверь закрыл на ключ.
Подошел к совершенно спокойной Кошке, с легкой полуулыбкой глядящей на меня. Перевел взгляд на ее ладошку на животе.
И именно в тот момент меня торкнуло. Да так сильно, что еле на ногах устоял.
В голове какой только ерунды не крутилось. От глупого: «Ребенок, ребенок, ребенок» до «Она же в доме этом, беременная… А если бы… А пистолет… И выстрел… Он ее в живот не бил?»
Последняя мысль заставила резко сесть на кровать и отдернуть покрывало, чуть ли не силой отвести тонкую ладонь от живота, жадно рассмотреть кожу, с ужасом ожидая найти следы… Синяки… Но ничего не было.
Поднял на нее взгляд:
- Он не трогал тебя? Нет?
Она , вяло пытаясь выдернуть ладошку из моей лапы, прикусила губу:
- Нет.
Потом, видя, что я не верю, еще громче и пронзительней:
- Нет! Отвали!
Я перехватил вторую ладонь, нацеленную, похоже, мне по роже съездить, резко дернул Кошку на себя и тут же уложил на спину, навалился, аккуратно, не придавливая, но и не позволяя вырваться.
- Пусти меня! Пусти! – Кошка дергала руками, сверкала глазами, кусала гневно губки, - зачем приехал вообще! Я бы сама все! Сама!
- Сама, конечно, сама. Конечно. – Я говорил тихо, постоянно прерываясь на вздох, глубокий и сладкий вздох. Ее кожа, ее волосы пахли настолько одуряюще, что буквально слова терялись.
И, если шел я сюда с четким намерением наказать одну поверившую в себя кошатину, то теперь…
Теперь я хотел только держать ее вот так, целую вечность. И дышать ею.
Почему-то лишь это казалось самым важным для меня. Самым нужным. Жизненно необходимым.
- Не напрягайся, Коша, отдохни лучше. Нам еще домой ехать.
Не удержался, провел носом по виску, прижался губами к неистово бьющейся у волос жилке.
- Куда домой? Ты чего несешь? – дрогнула голосом Кошка, замирая.
- К нам домой. В наш дом.
- Да с чего ты взял, что я… захочу?
- А я тебя не спрашиваю. Таких дурных кошек не спрашивают. Их перед фактом ставят. Так что привыкай, Коша, ты теперь в моем плену. Навсегда.
- Вот и нет. – Кошка неожиданно мягко повела шеей, словно подставляясь под мои прикосновения, чуть выгнулась. И это было настолько правильно-заводящим, что я не удержался и продолжил целовать ее скулу, шею, спускаясь ниже и слушая, что она там, собственно, бормочет.
А бормотала она занятное:
- Я не в твоем плену. Это ты попал, подпол…
Я даже спорить не стал.
В дверь ломился бешеный Макс, я целовал сладко выгибающуюся Кошку, плавно спускаясь к животику, и понимал, что да. Попал. И никакого протеста у меня это все не вызывало.
Ни тогда, ни теперь.
Я шел к выходу, скинув смс Вику, чтоб прикрыл, и забив на работу.
Потому что дома меня ждала моя беременная Кошка, которую я все-таки приручил.
Поймал.
Или она меня.
Это с какой стороны посмотреть.
Все равно будет верно.
Правильно будет.
Конец
