— Арина, — Саша испугано посмотрел на меня.
— Еще раз дашь о себе знать и тобой займется мой муж, — я быстро вышла из кафе и вернулась в детский магазин. К счастью, моя небольшая авантюра прошла незаметно для водителя.
Домой я вернулась с покупками и первым делом решила позвонить Герману.
— Да? — слышу, как обычно, его резкое, потому что, когда муж на работе он редко привык нежничать.
— Привет, ты не сильно занят? — я села на диван и нервным движением потеребила край подушки, что служит скорей просто украшением, чем практичной вещицей.
— Занят, — тут же отвечает Герман и по его голосу уже понятно, что он не в лучшем расположении духа. — Что-то срочное?
— Нет, поговорим позже. Извини. Пока.
— Пока.
Я швырнула телефон на другой конец дивана и тяжело вздохнула. Саша своим неуместным появлением посеял во мне тревогу и чувство ядовитой вины. И почему я такая глупая? Так легко поверила во все эти бредни про нежелание жить. Ну честное слово, это нелепо звучит, учитывая, что мы даже любовниками не были. В голове никак не укладывалась мысль о том, что Ломов вдруг стал таким слабым. Зачем он вообще захотел меня увидеть? Господи, да даже женщины себя так не ведут, как он!
Чтобы избавиться от навязчивых мыслей, касающихся Саши, я ушла складывать купленные вещи для дочки в ее уже, дня как три, сделанную детскую. Доставая из пакетов симпатичные розовые ползунки, я вдруг словила себя на мысли, что немного боюсь предстоящих родов. Конечно, до них еще очень далеко, да и я раньше об этом всём как-то серьезно не задумывалась. А вот сейчас… И поделиться своими страхами не с кем. Звонить маме совсем не хотелось. Алину тревожить таким болезненным для нее вопросом было бы как минимум кощунственно. Поэтому всё приходилось перемалывать внутри себя самостоятельно. Отчего-то захотелось расплакаться. Ну не буду же я в одиночестве в окружении детских вещей и игрушек рыдать, как маленький ребенок.
Успокоившись и прогнав все мрачные мысли, я отправилась к себе в комнату заниматься домашним заданием. Хорошо, что, хотя бы с учёбой у меня полный порядок и всё предельно ясно. Но это даже неудивительно, учитывая, что кроме занятий у меня больше и нет каких-то крайне важных дел. Училась я отлично, несмотря на дистанционную форму образования. Поэтому работать над картинами, изучать теоретический аспект художественного искусства, мне очень нравилось, и я получала от этого процесса настоящее удовольствие.
Поздним вечером вернулся с работы Герман. Я специально не ложилась спать, ожидая его прихода. Пока я была полна смелости и решимости, нам нужно было поговорить. Герма немного возбужденный и злой, ужинал в одиночестве, когда я тихонько к нему подкралась.
— Привет, — я поцеловала мужа в щеку и села рядом.
— Привет, — он улыбнулся, но взгляд всё равно остался серьезным.
— Что-то случилось? — я насторожилась.
— Нет, просто много работы и я немного устал. Всё хорошо, не волнуйся, — Герман поцеловал меня в лоб и вернулся к своему ужину.
— Знаешь, — начала я после недолгой паузы. — Мне бы не хотелось тебя сейчас загружать еще и своими проблемами, но…
— Не говори ерунды, — оборвал меня на полуслове Герман. — Твои проблемы — мои проблемы. Что случилось?
Я осторожно, тщательно подбирая каждое слово, всё рассказала мужу. Немного страшно было наблюдать за теми эмоциями, что время от времени менялись на его лице. Недоумение уступало место растерянности, потом мелькала злость, искреннее удивление.
— В общем, — подытожила я, когда закончила рассказ. — Я решила тебе в этом признаться, чтобы ты не думал, будто мне всё еще хочется быть с Сашей. Это не так. Просто я боялась твоей реакции вот и молчала, хотя по-хорошему нужно было сразу всё сказать, — я выдохнула.
— Вот как, — задумчиво проговорил Герман.
— Ты злишься на меня? — тихо спросил я, не решаясь поднять взгляд на мужа.
— Нет, — вдруг ответил он и я вместо того, чтобы расслабиться, наоборот отчего-то напряглась. — Мне известно, что он набивался к тебе в друзья.
Я ожидала от Германа всякого: что он мог накричать на меня, обвинить в неверности, упрекнуть и возможно даже разбить пару тарелок в приступе неконтролируемого гнева. Но уж точно не того, что услышала на самом деле.
— То есть как известно? — переспросила я.
— Всё, что происходит в стенах этого дома всегда мне доступно. Я знаю кто, куда и сколько раз звонил по домашнему телефону. Стоит признаться, что одна из наших горничных любит поболтать по междугороднему. И я ее понимаю, ведь не ей эти счета оплачивать. Так же знаю и то, что творится на твоей странице в социальной сети, — Герман говорил спокойно, даже как-то устрашающе спокойно.
— Значит, проще говоря, ты следил за мной даже через интернет? — такая догадка оказалась до жути неприятной.
— А ты думала, что я вот так сразу начну тебе доверять? Прости, Арин, но с доверием у меня, как ты уже могла заметить, крупные проблемы.
— Ты всё это время знала о том, что Саша донимает меня, но остался в стороне?
— Ждал, когда ты сама во всём сознаешься. Проверял тебя.
— Герман, я не подопытная крыса, чтобы проверять меня.
— А как иначе я могу убедиться в твоей верности? М?
Возмущение распирало грудную клетку. Я только тяжело дышала, а ничего дельного произнести не могла. Гадкое чувство, будто тебя рассматривают под микроскопом вызвало прилив тошноты. Значит я переживала, не знала, как с этой щекотливой темой подойди к Герману, а он всё видел, читал и спокойно молчал. Я почувствовала себя уязвлённой и униженной.
— Знаешь, Зацепин, — я поднялась из-за стола. — Ты как обычно в своем репертуаре. Сумасшедший деспот, который только то и делает, что пытается всё держать под жёстким контролем.
14.
Целую неделю мы не разговаривали. Не знаю, как Герман, а я даже видеть его не хотела. Можно смириться со многими недостатками человека, но, когда за тобой шпионят — это уже слишком. Слишком даже для моего мужа с привычками тирана. Сидя в собственной комнате, я не могу быть до конца уверена, что сейчас, именно в эту самую минуту, Герман не наблюдает за мной. Ну а что? Припрятал где-нибудь несколько скрытых камер и смотрит, чтобы я лишнего шага без него не сделала. Идиотизм полный! Я будто бы попала в тюрьму для особо опасных преступников, за которыми нужно особенно тщательно следить.
Меня съедала обида и мучала злость. Я-то думала, что теперь у нас всё наладилось, а оно вот как оказывается. Муж мне не доверяет, несмотря на то, что мы узнали друг о друге. Ну да, я понимаю, печальный опыт с прошлой женщиной и всё такое, но превращаться из-за этого в надзирателя как-то уж совсем ненормально. А еще постоянно звучащие в голове слова Саши, что как назойливые мухи только мешают. Он постоянно твердил, что Герман настоящий деспот. И сейчас я была склонна в это поверить. А как иначе описать поведение Зацепина?
