— Вот тогда живи, радуйся и не жалуйся. Таких мужчин, как твой Герман в два счёта женщины хватают и никуда от себя больше не отпускают.
— Мама, я хотела приехать домой на некоторое время.
— Нет. Приедешь, потом назад не захочешь возвращаться и ваш брак окончательно рухнет. Это твоя жизнь, Арина, нужно научиться не искать лёгких путей.
Философская речь матери заставила меня тихо заплакать, но не от умиления, а от чувства собственной ненужности и отчужденности самых родных мне людей.
— Хорошо, — кое-как справившись с эмоциями, ответила я. — Учту твоё напутствие, мама, — звонок был завершен, а на душе как предполагалось вначале, легче совсем не стало.
Последующие несколько дней мало отличались от предыдущих. Еще и погода за окном окончательно ухудшилась. Шёл сильный снег, потом резко начался дождь, превратив дороги в некое серое месиво.
Я старалась держаться бодро, потому что не хотела навредить своей дочери. Никто, кроме меня не позаботиться о ней лучше. Преодолевая абсолютное нежелание есть, я завтракала, обедала и ужинала. Если бы не мое положение, я бы вряд ли даже нос высунула из комнаты. А так, не имею права опускать руки, ведь под моей ответственностью находится жизнь еще не родившегося ребенка.
Единственное, что я перестала делать — заниматься учёбой. Сидя с учебником в руках, я видела буквы, но не замечала слов. Всё как-то смазалось, попало в какую-то вязкую субстанцию, время, словно замедлилось. Нет ничего, кроме тишины и отравляющих мыслей.
Я осмотрелась по сторонам, будто впервые видела эту гостиную. Роскошная, комфортабельная, большая, а толку-то от нее? Какой вообще толк от денег, когда твоя жизнь превращается в изощрённый кошмар? И дело здесь не в том, чтобы переложить на кого-то другого ответственность и облегчить себе душу. Просто оказывается, статус и материальное положение никак не влияет на внутреннюю гармонию человека. Ну вышла я замуж за Германа, потому что был контракт, потому что все так женятся, потому что так правильно. А что из этого получилось? Ничего хорошего.
И на душе так тяжело, так неуютно. Осадок увеличился вдвое еще и от того, что мама не поддержала меня в тот момент, когда я больше всего в этом нуждалась. Я была одинока. Абсолютно и беспросветно. Всегда, когда я просматривала ленту своих знакомых из университета в социальной сети, ловила себя на маленьком уколе зависти. Некоторые девочки из моей группы путешествуют во время каникул, другие уже работают, а третьи — встречаются с парнями и выселятся где-нибудь в ночном клубе. И всё у них такое беззаботное, притягательное, радостное. А чего успела добиться я? Разве что, практически стала матерью-одиночкой.
Отложив в сторону внезапно ставший ненавистным учебник, я взяла телефон и открыла список контактов. Герман о себе не давал знать. Еще и Алексея видно нигде не было, наверняка со своим хозяином находится. Какими бы напряженными ни были мои отношения с водителем, но ему довериться можно. Поэтому муж под надёжным присмотром. Но я всё равно беспокоилась.
Может, стоит Герману позвонить? Нет. Пусть сам наконец-то разберется с тем, что у него творится в голове. Я здесь бессильна. Хотелось бы надеяться, что какое-то время жизнь порознь поможет ему во всём разобраться. Я уже собиралась отложить телефон и вернуться к учебнику, но экран внезапно загорелся и заиграла музыка, оповещая о входящем звонке. Это была Настя.
Когда новогодние праздники подошли к концу, и сестра Германа с мужем были вынуждены уехать, я с Настей обменялась контактами. Мне казалось, что это было сделано из банальной вежливости, но видимо, я ошиблась.
— Привет, дорогая, — тут же проговорила Настя, как только я подняла трубку.
— Привет, — мне сковала лёгкая растерянность.
— Я тебя не отвлекаю?
— Нет, ни капли.
— Послушай, я всё уже знаю, — голос женщины стал серьезным и немного печальным.
— Откуда?
— Просто решила позвонить братцу, у меня были к нему некоторые деловые вопросы. Слово за словом, в общем всю правду из него и вытянула. Никогда его таким подавленным не слышала, сразу поняла — что-то не в порядке.
— Это правда. Мы поссорились, — я сглотнула.
— Знаю, дорогая, знаю. Как ты?
— Плохо, — честно призналась я.
— Что-то со здоровьем? С ребенком?
— Нет, к счастью, в этом плане всё отлично. На душе просто тяжко.
— Родная, мне жаль. Но неужели вы действительно решили развестись?
— Не знаю, скорей всего.
— Дорогая, я даже не знаю, что сказать. Всё ведь было так хорошо. Мы замечательно провели выходные. Вы выглядели такими счастливыми и беззаботными. Ну как так? — Настя искренне сопереживала мне.
— Хотелось бы дать ответ, но я правда не знаю.
— А ты советовалась с матерью? Обычно, мамы больше смыслят в таких делах.
— Говорила, — мои губы искривила горькая улыбка.
— И?
— Ничего.
— Понятно, — вздохнула Настя. — Дать бы Муси по голове чем-нибудь тяжелым, чтобы жену свою беременную не обижал, так боюсь не сдержусь и на больничную койку его отправлю. Слушай, Арин, у меня тут появилось несколько свободных дней. Давай я к тебе приеду, если, конечно, ты не будешь против. Хочу тебя поддержать. Понимаю, что мой братец далеко не подарок, но что поделаешь. Как ты на это смотришь?
— Было бы здорово, — у меня прям дыхание перехватило.
— Правда?
— Да.
— Замечательно. Я в ближайшее время приеду, только ты не грусти, пожалуйста. Не расстраивай мою племяшку. Всё наладится, я тебе это обещаю.
— Хорошо. Спасибо тебе. Я буду ждать.
— До встречи.
Я сбросила вызов и сжала телефон в руке. Первые несколько секунд было сложно поверить в то, что кому-то не всё равно, что происходит со мной. В голове даже не укладывалось. Но когда я это всё-таки осознала, стало даже дышать легче.
16.
За окном выл сильный ветер, распарывая тишину небольшой гостиной на части. Пальцы обжигала вторая по счёту чашка только что сваренного кофе. Уже тошнит от него, если честно, но ничего кроме кофе в горло просто не лезет. В хрустальной пепельнице, которую мне кто-то подарил лет пять назад, тлела сигарета. Рядом лежала уже третья пустая пачка. Вообще есть такое ошибочное убеждение, что если покуришь, то стресс немного снижается, наступает некое эфемерное успокоение. Но я вот на себе испробовал это и что-то легче или спокойней мне совсем не стало. Просто, когда руки чем-то заняты, не так мерзко на душе. Давно пора бы эту пагубную привычку бросить, кажется, что даже получилось на некоторое время. А теперь вот снова сорвался.
Горячий кофе жжёт горло и теплой волной спускается в пустой желудок. Несмотря на то, что в камине трещат поленья, подпитывая огонь, мне всё равно холодно. Не физически, конечно, а морально. Душа будто покрылась толстой коркой льда. Я ничтожен, причем настолько, что моя собственная жена не хочет со мной жить. Злит то что, когда в поле зрения появляется этот сопляк, я тут же реагирую на него, причем крайне негативным образом. Рассудок молниеносно отказывает мне, и я выхожу из себя. Ненормальный.
