— Вот мы и встретились, герой-любовник, — я чувствовал себя спокойно только по одной простой причине, этот тип сейчас находится на моей территории и максимально удалён от Арины.
— Чего ты хочешь от меня? — взгляд Ломова забегал.
— Поговорить. То, что ты вмешиваешься в мои отношения с женой, уже порядком надоело. И если ты слишком глупый, чтобы понять очевидное, я тебе помогу… По-дружески.
— Спасибо, — медленно произнёс Саша, будто возвращая контроль разуму, тем самым отбирая его у чувства страха, — но, думаю, я и сам смогу во всём разобраться, без вашего участия, — губы дрогнули в несмелой улыбке.
— Такая возможность у тебя была раньше, дружок, — я тоже улыбнулся и опустил руку на плечо Ломова. Оно оказалось неожиданно твёрдым, напряженным, будто бы всё тело этого сопляка готовилось к обороне. И всё-таки сколько секретов может выдать наше тело! — А теперь пора поговорить по-мужски.
— И что сделаете? Убьёте? Отправите на больничную койку? — Саша стряхнул с себя мою руку. — Пугать не надо, не поведусь.
— Почему ты не оставишь мою жену в покое? — я в упор смотрел в эти лживые голубые глаза в попытке понять, что движет этим пацаном.
— Потому что люблю, — просто ответил Ломов и в этих нескольких словах ощущалось столько отвратительной фальши, будто горькую пилюлю уместили на кончике языка и заставили разжевать.
Я не могу назвать себя человеком, который очень восприимчив к ситуациям, которые беспрерывно случаются вокруг, будь они положительными или отрицательными. Но всё, что так или иначе касается моей жены, я уже ощущаю по какому-то определённому наитию. Трудно объяснить эту связь и ее природу, но она есть. Когда Арине плохо, мне тоже плохо, когда она искренне чему-то радуется, я радуюсь вместе с ней. Наверное, именно по этой причине я так отчётливо уловил ложь в ответе Саши.
— Любишь значит? — меня едва не пробрал нервный смех. — Обычно, когда люди любят, они делают всё, чтобы быть с любимым человеком, но уж точно не превращает его жизнь в ад.
— Это вы мне будете рассказывать? — Ломов открыто насмехался надо мной, подчёркнуто обращаясь ко мне на «вы», видимо, чтобы сделать особый акцент на моем возрасте.
Я сдержался, хотя мне это далось очень нелегко. То, что у нас сейчас происходит с Ариной — не пример для подражания. В основном в наших проблемах львиная доля вины лежит именно на моих плечах. Осознание этого уже служит первым шагом к решению конфликтов. Но как бы там ни было, уж точно не этому сопляку учить, а тем более упрекать меня в чем-либо.
— Знаешь, любовь человека уж очень просто проверить на прочность. Сколько тебе нужно, чтобы даже духа твоего рядом с Ариной не было? М? — я не спускал с лица Ломова взгляд ни на секунду, считывая его эмоции. Он удивился моему вопросу. Хотя по-хорошему такое заявление, как минимум, должно было оскорбить по-настоящему влюбленного человека и максимум рассердить.
Если бы мне задали подобный гнусный вопрос, я не раздумывая ударил в лицо, вероятно целясь в нос, чтобы сломать его к чертовой матери. Но со стороны такого молодого и пылкого мужчины, как Саша, ничего аналогичного не последовало. Признаться, я даже немного разочаровался. Думал, что подобраться к нему будет гораздо сложней, а оно вот как на деле получилось. Впрочем, чему удивляться? Миром действительно правят деньги.
В силу того, что я уже много лет нахожусь в бизнесе и в этом мире без стратегий, подсчётов, запасных ходов и анализа придется туго, если не сказать невозможно, я привык к долгому и трудному пути, который ведет к необходимому успешному результату. А вот в ситуациях вне работы чаще всего многое разрешается почти сразу, стоит только зеленым купюрам появиться на горизонте. Глядя на этого сопляка, я только сейчас осознал, что слова Арины были правдивы. Такой пустой сосуд вряд ли у нее теперь мог вызвать интерес. Моя жена любит искусство, тянется к глубокому, осмысленному, а не к банальной материальности. Я был непроходимым слепым идиотом.
— Ну так что? — спросил я.
— Какая именно сумма стоит на кону? — теперь голос Ломова приобрел живые нотки, но опасение по-прежнему присутствовало в этих бесстыжих голубых глазах.
— Такая, которой хватит, чтобы несколько раз начать свою жизнь заново, — деловым тоном ответил я.
— В чем подвох? — Саша с прищуром посмотрел на меня.
— Ни в чем, — я пожал плечами. — Просто не хочу тебя видеть рядом с моей женой. Ни сейчас, ни потом.
— Хорошо, я готов пойти на эту сделку.
— Так просто? А как же борьба за свою любовь? Ты ведь так сильно хочешь быть рядом с Ариной.
— Иногда приходится чем-то жертвовать, — философски ответил Ломов и мне до ломоты в суставах пальцев на руках захотелось ударить его. В скулу.
Суть этого порыва не была связана только с Ариной и тем, что этот сопляк сейчас практически продает ее, как это когда-то сделали родители. А в целом Саша вёл себя как кусок дерьма. Ни гордости, ни совести.
— Значит, договорились, — напряженно подытожил я. — Мой водитель передаст тебе деньги, но учти, — я вплотную подошёл к Ломову и ухватил его за шею, — если я увижу тебя, хотя бы в десяти метрах от моей жены, узнаю, что ты снова донимал ее сообщениями, звонками или букетами цветов, я убью тебя, понял? Наплюю на всё и убью, учти я не шучу, ясно? — Саша глядел на меня широко распахнутыми глазами и сдавленно промычал в ответ. — А теперь, пошел вон, — я отпустил сопляка, и он тут же выбежал из дома.
17.
— Ой, она снова толкнулась, — с детским восторгом заявила Настя, осторожно касаясь ладонью моего живота.
— Да, иногда дочка любит поиграться. Пару раз я даже ночью просыпалась из-за того, что она ощутимо толкалась. Но быстро к этому привыкаешь.
— Это чудо — быть мамой, — Настя удобней устроилась на диване и взяла с журнального столика чашку с чаем, который нам недавно приготовила Евгения. — Ты уже думала над тем, как назовёшь дочку?
— Если честно, то нет. За последнее время столько всего произошло, что голова просто кругом идёт. Представляешь, вот даже ни разу серьезно не думала над именем.
— Ничего. Не волнуйся. Когда всё наладится, обязательно этот вопрос разрешится.
Я вздохнула и перевела свой хмурый взгляд на сжатые в замок пальцы. Присутствие и поддержка Насти безусловно бодрили меня, помогали с головой не уйти в мрачные тяжелые мысли, с которыми сейчас стало как-то по-особенному трудно бороться. Но несмотря на всё это, я ни минуты не прекращала думать о своем муже. Но самое странное и, пожалуй, непредсказуемое было то, что я начала по нему сильно скучать.
Днём эта тоска еще не так сильно ощутима. Настя разбавляет мое одиночество, и я непроизвольно как бы переключаюсь со своего внутреннего состояния на окружающий меня мир. Мы много разговаривали. Настя с интересом рассматривала мои работы, она расспрашивала меня про детство, сама рассказывала всякие истории. Но позже, когда на город опускается ночь и я остаюсь одна в своей комнате, мне становится очень тяжело на душе. Кровать кажется какой-то немыслимо большой для меня одной, сразу хочется прижаться к Герману и снова ощутить аромат сигар, которым уже пропиталась его тёплая кожа.
