Герман находился рядом с нами практически постоянно, иногда даже оставался на ночь. Он переживал и очень нервничал, я это видела и чувствовала. Герман ведь так сильно хотел ребенка и его страх мне был предельно понятен. Не знаю, может быть, если бы я не ощущала такой крепкой поддержки со стороны мужа, то наверняка не справилась со всем, что свалилось мне на голову. Но мы были вместе и подбадривали друг друга как могли.
— Знаешь, я думала, Вика будет постоянно со мной, а не только тогда, когда ее нужно кормить, — как-то вечером пожаловалась я Герману.
— Не волнуйся, это ненадолго. Больница хорошая, врачи прекрасно знают свое дело. Как только тебя и Вику можно будет забрать домой, всё тут же наладится, — Герман обнял меня и поцеловал, его отросшая за последние несколько дней щетина щекотала кожу.
— Вроде бы никаких осложнений нет, — задумчиво проговорила я, пряча лицо на груди у Германа. — Просто легкие раскрылись не так быстро, как нужно. Но знаешь, всё равно невольно начинаю себя накручивать.
— Не нужно, — строгим тоном заявил Герман, подняв мое лицо за подбородок. — Я запрещаю тебе себя изматывать. Всё будет хорошо и никак иначе, ясно? Ты мне веришь? — он обхватил мое лицо двумя руками и выразительно посмотрел прямо в глаза.
— Конечно, верю, — ни секунды не задумываясь, ответила я.
— Вот и хорошо. Ты должна восстановиться и прийти в себя, ведь роды — это дело трудное и очень изматывающее. Я не хочу, чтобы ты страдала, понимаешь? И я всё делаю для этого, но и ты должна мне помочь. Я регулярно общаюсь с докторами и поверь, серьезных причин, чтобы ты изматывала себя плохими мыслями — нет.
— Да-да, конечно, — торопливо ответила я. — Просто за те пять дней, что я нахожусь здесь, считай, Вику даже толком на руках нормально не подержала. Принесли, покормила, забрали. Это сильно меня угнетает.
— Понимаю, моя хорошая, понимаю, — Герман нежно погладил меня по спине и поцеловал в макушку. — Мне тоже нелегко, но это ведь временное. И потом, мы вместе уже через столько всего прошли, нам ли теперь сдаваться.
— Да, ты абсолютно прав, — твердо заявила я. — Развела здесь целую драму. Всё хорошо, — я глубоко вздохнула, стараясь мысленно себя хоть как-то отвлечь.
— Мне тут на днях твои родители звонили, — осторожно начал Герман после того, как пауза между нами неприлично затянулась. — Говорят, что хотели бы тебя и внучку увидеть.
— Нет, не хочу, — я поджала губы и нахмурилась, вспоминая маму и папу, а вместе с ними еще и Алину. — Не сейчас, — чуть мягче добавила я в конце.
— Понимаю, просто хотел тебе сказать об этом.
— Спасибо, но вряд ли я захочу с ними увидеться в ближайшее время, — я немного помолчала. — Наверное, это ужасно с моей стороны, да?
— Нет. Ты имеешь полное право поступать так, как считаешь нужным. Я тебя за это ругать или осуждать не стану. У тебя с родителями немного натянутые отношения и, наверное, лучше пока свести ваше общение к минимуму. Как захочешь с ними увидеться, так и сделаешь это.
— Может быть, после выписки.
— Вот и хорошо, — Герман улыбнулся. — Прости, но сегодня мне нужно уйти пораньше. Я уже и так скопил столько работы, что теперь с ней еще попробуй разобраться. А ты ложись и отдыхай. Я, как обычно, завтра утром приеду. Может быть, тебе что-нибудь привезти?
— Если можно, я бы очень хотела булочек с апельсиновой начинкой, которые Евгения печет.
— Хорошо, организуем, — Герман на прощание поцеловал меня и ушел.
Твердо решив не мучать себя напрасными страхами, я еще немного пободрствовала, проверила на телефоне почту, убила время в какой-то дурацкой игре с разноцветными шариками и легла спать.
Конечно, то состояние, в котором я находилась, трудно было назвать нормальным сном. Мало того, что любое резкое и неосторожное движение отдавалось тянущей болью внизу живота и пояснице, так еще в голову лезли всякие неприятные мысли. Вроде бы и получалось задремать на несколько минут, но различные неясные кошмары, связанные с дочерью, заставляли меня тут же проснуться.
Я понимала, что нельзя себя так изводить, но разве можно приказать страху отступить? У меня не получалось хладнокровно принимать всю эту ситуацию и просто тихо ожидать, когда всё закончится. Но именно в этом и заключалась вся моя проблема, я ничего не могла сделать, кроме того, что ждать.
Позже, уже когда давно перевалило за полночь, кто-то ходил туда-сюда по коридору, из-за чего я тоже в конце концов так и не смогла нормально заснуть. Домой хотелось просто невероятно, но приходилось убеждать себя, практически ломать, чтобы быть сильной.
Ближе к утру я всё-таки сумела немного поспать, но всё равно умудрилась встать пораньше, так как скоро должна была прийти медсестра с Викой для кормления. Время шло, но никто не спешил приходить. Я старалась мысленно считать до десяти и на каждый раз делать вдох, а затем медленный выдох. Что-то было не так, я это сердцем почувствовала. Дело здесь не в беспочвенных страхах, нет. Эту гадость я могла хорошо отличить от настоящего ощущения неестественности, что вдруг окружила меня, окутала, будто ядовитые пары опиума. Но по какой-то неизвестной причине, все молчали и не желали ставить в известность.
Превозмогая несущественную, но всё же ощутимую боль внизу живота и пояснице, я обула тапки и осторожно вышла из палаты. В коридоре ощущалась какое-то непонятное лихорадочное оживление. Я никого здесь не знала, кроме моей медсестры и акушера. У меня была отдельная палата, что автоматически исключало любое соседство с новоиспеченными матерями. Если честно, то я сейчас жутко пожалела о том, что нахожусь одна. Видимо, ощущение моей отдаленности от всеобщего мира еще долго будет меня преследовать.
Вдруг показалась моя медсестра. Она выглядела очень напуганной и бледной. Худенькая хрупкая женщина лет тридцати с миловидным личиком и большими карими глазами, что сейчас были красными, будто от слёз. Тревога буквально завопила внутри меня и застучала молоточками в висках.
— Что-то случилось? — дрогнувшим голосом спросила я, перехватив медсестру за локоть.
Она глянула на меня так, будто я была ее самым большим кошмаром. Меня всю передёрнуло, а мороз гуляющий вдоль позвоночника, неожиданно превратился в острые осколки и впился в грудь.
— Где моя дочь? — мой голос прозвучал угрожающе, хотя я совсем этого не хотела.
— Я ни в чем не виновата, — медсестра всхлипнула, резко высвободилась и куда-то убежала.
То, что творилось у меня в душе трудно было описать словами. Такая гремучая смесь из злости и паники заставляла забыть о том, что я еще не могу легко перебирать ногами и вообще быстро передвигаться. Но сейчас мое физическое состояние меня беспокоило меньше всего. Всё мое внимание сконцентрировалось на том, чтобы получить хотя бы один внятный ответ. Весь внешний мир на какую-то долю секунды прекратил для меня существовать. Я просто шла вперед, желая поскорей покинуть пределы коридора и оказаться в холле.
