– Потому что ее нет, – объяснила я.
Нина вышла в столовую.
– Нет? Омлет только что лежал на столе!
– Лучше было положить его на тарелку, – с самым серьезным видом посоветовал Феликс, который, успев переодеться, вернулся в комнату.
– Он там и находился! – занервничала домработница. – Еще я какао полную чашку налила! Сыр нарезала!
Нина исчезла и через секунду появилась снова, держа в руках фарфоровую миску.
– Вот, овсяная каша есть!
– Кто слопал мой завтрак? – возмутилась я.
– В этом можно заподозрить Мафи. Нинуля, а где масло? – спросил Феликс.
– На столе, – удивилась домработница.
– В масленке пусто, – ответил Маневин и пошел на кухню.
Нина схватила стеклянную «лодочку».
– Вот те на! Тут был большой кусок.
– Мафи на улице, она вне подозрений, – оправдала я пагля. – Нинусь, сделай, пожалуйста, новый омлет. Пока он жарится, я успею одеться.
Я вышла из столовой, дошла до лестницы, сообразила, что снова забыла телефон, вернулась в комнату и замерла на пороге.
На столе сидели котята. Один уплетал печенье из вазы, чем несказанно удивил меня. Вот уж не предполагала, что кошки любят бисквиты. Второй лопал кашу из фарфоровой миски. Но как он это делал! Бенгал опускал лапу в миску, зачерпывал порцию овсянки, отправлял ее в пасть, потом повторял действие. Все проделывалось очень быстро, ловко, ни одной капли не упало на скатерть.
Из кухни послышался звук шагов, Фома и Платон исчезли с такой скоростью, что я засомневалась: видела ли котят? Ясно теперь, кто лишил меня омлета и чая. А чай? Временные жильцы любят этот напиток? Хихикая, я вышла в коридор.
– Нина, где моя каша? – раздался из столовой голос Феликса.
– На столе, – ответила домработница.
– Ее там нет, – констатировал профессор.
– Только что ее поставила, минуту назад! – изумилась Нина.
Я поспешила вверх по лестнице. До сих пор в нашем доме был только один член семьи, способный стянуть и слопать все, включая салфетки, – это собака Мафи. Но ей для того, чтобы залезть на стол, надо сначала запрыгнуть на стул. Когда мы поняли, как действует псинка, выработали правило, которое гласит: «Если ты поел, то, уходя отодвинь свое кресло к стене». И все! У Мафуни нет шансов продемонстрировать свои таланты обжоры-воришки. Но что делать с бенгалами, которые легко забираются на любую высоту?
Глава тринадцатая
– Ой, спасибо, – сказала женщина, которая совсем не походила на древнюю старушку. На лице у нее почти не было морщин, глаза не потускнели, на руках не появилась «гречка». Волосы, правда, поседели, но если представить, что они темные, то бабушке с трудом можно дать лет пятьдесят пять.
– Так неудобно, что Яна вам про стиральную машину написала, – продолжала Елизавета Ивановна. – Ну да, прачка умерла, старая была совсем. Руками простыни-пододеяльники стирать тяжело, я очень вам благодарна за конвертик. Но я смущена. Уж извините девчонку, она хотела мне помочь.
– Рада помочь, – ответила я. – Реутова сказала, что вы знаете что-то про Григория Викторовича?
– Садитесь, садитесь, – засуетилась хозяйка, – попьем чайку, я вам расскажу кой-чего. Вот только не знаю, пригодится ли вам моя история. Яночка небось говорила, что меня ее мама, Леночка, пригрела. Сейчас, сейчас!
Старушка резво ходила по комнате, накрывала на стол и одновременно говорила. Я включила в телефоне диктофон и положила его на стол.
Моя однофамилица говорила без остановки и обстоятельно. Если отбросить ненужные сведения, вроде описания погоды и одежды, которую она давным-давно носила, то суть истории такова.
У Елизаветы умер муж, и его мать выгнала не угодную ей невестку на улицу. В прямом смысле этого слова выпихнула за порог со словами:
– Вали отсюда, обтрепка. Внуков мне не родила, кормить тебя не собираюсь, укатывай в свое Кукуево.
И что оставалось делать Лизе? Она знала, что свекровь ее не любит, но муж всегда принимал сторону жены, останавливал мамашу, когда та пыталась напасть на невестку. А сейчас супруга нет, и злая баба решила отомстить Лизе. И ей это удалось. До встречи с Дмитрием Елизавета снимала койку в комнате. Она приехала в мегаполис издалека после того, как у нее сгорел дом. Работы в родной деревне не было, жениха там не сыскать. А Лизочке хотелось иметь семью, любимого мужа, детей, тихие вечера у телевизора. Вот она и прикатила в столицу, где ее никто не ждал. Чем могла заниматься в Москве девушка с семиклассным образованием, не имевшая никакой профессии? Лиза нанималась на стройку, мыла полы, вкалывала на овощебазах. Денег везде платили мало, порой обманывали, выгоняли, не дав ни копейки. Даже комната в коммуналке для Лизы была роскошью, она ютилась на продавленной софе в одном помещении с четырьмя такими же бедолагами. Несмотря на невеселую жизнь, Васильева твердо верила, что где-то за поворотом ее ждет удача, она непременно найдет хорошего мужа, родит детей. Соседки часто менялись, они начинали пить, потом исчезали, появлялись новые, которые вели себя так же: сначала рыдали по вечерам, сетовали на судьбу, злились на весь мир, хватались за бутылку и невесть куда пропадали. Лиза же ждала, когда к ней придет счастье, алкоголем не увлекалась, гнева на весь свет не испытывала. Она просто работала и думала, что все в конце концов будет хорошо! И дождалась удачи. Елизавете предложили место дворника, предоставили служебное жилье, десятиметровую комнату в коммуналке. Она чуть не умерла от счастья. Ее собственная спальня! Без соседей! Следующей удачей была зарплата, которую выдавали без задержки и сколько обещали. Потом добавились чаевые от жильцов, им понравилась тихая, всегда улыбчивая Лиза. И пошло-поехало.
Елизавета откапывала зимой машины из сугробов, гуляла с собаками, бегала в магазин и на рынок, приводила детей из школы, грела им обед, следила за малышами, которые гуляли во дворе, мыла подъезды, делала уборку в квартирах… У нее появились деньги. Лиза приоделась, покупала себе к чаю любимый зефир и постоянно благодарила Бога, который услышал ее молитвы и дал ей прекрасную работу. Потом за Лизой стал ухаживать не самый молодой Дима, сыграли свадьбу, она перебралась к мужу, который жил в Подмосковье. Несколько лет прошли счастливо, и вдруг Дмитрий умер.
Почти сразу после похорон свекровь выгнала невестку из своей квартиры, любезно бросив ей в спину пакет, в который кинула пару старых вещей Лизы. Что получше она оставила себе. Хорошо хоть, что злыдня не обшарила карманы курточки, которую ногой выбросила в огород. В ней в кармашке Лиза хранила свои сбережения. Не стоит перечислять все последующие ее мытарства. В конце концов она добралась до Повалкова, увидев на столбе объявление: «Ищу человека, чтобы отмыть дом после ремонта. Жить будете на месте». Васильева поспешила в деревню, но опоздала. Уборщицу уже наняли, переночевать даже в сарае, где хранились дрова, ей не позволили. Она вышла на улицу. Стоял ноябрь, лил дождь, холод пробрался под тонкое пальтишко, Лиза промокла, продрогла, не знала, куда ехать. В полном отчаянии она постучала в какую-то избу и, увидев хозяйку, разрыдалась.
