Теперь пришел черед Алекса замолчать. Весь воздух из его легких улетучился буквально за пару мгновений и, как рыба, выброшенная на берег, он молча открывал и закрывал рот. Сигарета выпала и, оставляя дымный след, покатилась по полу.
Дум же, прислонившись к стальной, покрытой дешевыми дсп-досками стенке, с силой ударил о неё затылком.
— Дебил… — вынес он вердикт самому себе.
— Дорогуша, у нас не было другого выбора, — Грибовский выронил драже вовсе не от осознания факта, озвученного Алексом. Просто хотя бы потому, что он уже знал его заранее. — После всего того, что произошло в городе и учитывая связь с демонами и какой-то третьей стороной, о которой мы понятия не имеем, меч попросту самоубийственно держать в хранилище на острове.
— Именно поэтому было решено доставить его в секретный бункер, — добавила О’Хара. — даже у нас нет полного доступа к нему. Меч примет специальная бригада и спрячет его на самом надежной уровне, где в отдельных бетонных боксах размером с двухэтажный дом, хранятся и иные предметы… старины.
— И чудным образом этот бункер оказался на одном из популярных туристических островов этой сраной планеты.
— Никто не станет его там искать, — пожал плечами Грибовский. — тем более внешне он замаскирован под гостиницу. Гостиницу с о-о-о-чень глубоким подвалом. Я там даже как-то раз заблудился… на два с половиной месяца.
— Грибовский — ты все эти два месяца, уйдя в отпуск, спал с одним из кураторов хранилища.
— Но это не отменяет того факта, что я понятия не имел, как мне выйти наружу. Хотя нам с Летицией и под землей было нормально…
— Избавь меня от подробностей, эспер, — отмахнулась О’Хара.
Все верно. Гвардия, в лице Чон Сука, все спланировала до мельчайших деталей. В том числе и придумала очень… своеобразный механизм предохранителя.
Они отправили один из самых опасных артефактов, когда-либо существовавших за всю историю Земли, с минимумом охраны, чтобы не привлечь ненужного внимания.
Слишком много эта самая «третья заинтересованная сторона» оставила хлебных крошек, явно указывающих на то, что их влияние просочилось по все сферы жизнедеятельности общества. В том числе и в саму Гвардию — самую секретную организацию, о которой, почему-то, знали все кому не лень.
А на случай, если что-то пойдет не так, они подстраховались. Заслали меч в открытый океан, где тот, в случае чего, пойдет ко дну. Ну и если, не дай дьявол, что-то пойдет не так. То меч синхронизируется с ближайшей подобной сущностью — Александром Думским.
Тот уничтожит угрозу (в придачу со всем лайнером и его пассажирами), а затем, когда его душа выгорит, пойдет на дно вместе с одинцом. И, самое главное — не останется ни единого свидетеля с ни с одной стороны участников конфликта.
Алекс потер переносицу и скучающе спросил.
— И на ком из вас поисковый маячок?
О’Хара с Грибовским закончили перепалку буквально «на лету».
— Что?
— Ну, на ком из вас висит маячок, чтобы потом можно было достать меч со дна, когда мы все здесь, нахрен, подохнем.
— Никто не собирается, как вы выразились, подыхать, профессор.
— Ага, — кивнул Алекс. — обычно все так и думают. Что не помрут. А потом… бац! И вот уже в их доме играет музыка, вот только они её нихрена не слышат.
Грибовский показательно громко хрустнул своим клятым драже.
— Логично, — кивнул Дум. — у тебя больше вех шансов выжить, рептилоид поганый.
— А вот щас было обидно, дорогуша. Я видел восстановленные по скелетам модели этих самых рептилоидов, — брови Алекса поползли вверх. Он ведь, проклятье, просто «пошутил». — Но не дрейфь. Все будет…
— Только не надо этого говорить!
Но Алекс опоздал.
— … хорошо, — закончил Грибовский.
В этот же самый момент лайнер ощутимо тряхнуло и в лифте погас свет.
— Супер…
Глава 38
В этот же момент, когда погас свет, Алекс почувствовал как к его воле потянулось что-то. Что-то настолько черное, опасное и разрушительное, что он сам на фоне этого нечто выглядел какающим радугой, чудеснейшим фиолетовым единорожкой.
Почему фиолетовым?
Да кто, мать его, знает!
— Только не говорите мне, — Дум задышал чуть чаще. Ему пришлось выставить перед собственным сознанием ментальный блок. Это отсекло щупальца первозданного мрака. Будто разочарованный и непонимающий почему его отвергли ребенок, мрак остался на границе. «Как это со мной не хотят поиграть. Но ведь ты такой же как я… я ведь чувству… пусти меня к себе. Ты и я — мы одной крови…» Вот только стоит Думу дать слабину и меч Азазеля, пусть и не сразу, но возьмет над ним верх. И что сделает обезумевший черный маг с бездонной пропастью силы и магии догадаться не трудно… — Только не говорите, что вся защита артефакта завязана на электро-энергии.
Учитывая, что ответом была тишина и с хрустом зажигающиеся люминесцентные палочки, то Алекс вполне получил ответ на свой вопрос.
— Да вы издеваетесь, что ли.
— Обычно магия и электричество находятся в разных плоскостях, — едва ли не оправдывалась О’Хара.
Полукровка светила зеленым «фонарем» на двери лифта, пока Грибовский, с натугой, их постепенно раздвигал в разные стороны. Жилы и мышцы на реках эспера вздулись так, что Дум никак не мог понять — трещал фонарик Тэли (или как её там звали) или это была кожа поляка.
— Обычно никто не взламывает защищенные протоколами шифрования военные камеры и не подставляет профессора Черной Магии в ритуальной убийстве барона Фейри, — Алекс щелкнул кремнием и зажег огонек на зажигалке, поднеся её к сигарете.
— Давай детка, — от натуги эспер, обладавший силой гориллы на стероидах, аж покраснел. Кровь потекла из его ноздрей, но двери лифта, все же, постепенно начали разъезжаться в разные стороны. — Еще капельку.
— Ой, не делай такое лицо, — закатил глаза Дум. — я может и не очень разбираюсь в современных технологиях, но я смотрел «Wired».
— Что ты смотрел?
— Проехали…
О’Хара, уже доставшая из ножен кортик, а из кобуры излюбленную пушку агента «007» (и в каком месте в своем облегающем костюме она все это хранила?!), встала рядом с Грибовским, чтобы прикрыть того.
— Я не про камеры… ты не говорил, что убийство барона Гальта О’Келли являлось частью ритуала.
— Что? Не сказал? Ой, ну какая неловкая ситуация. Честное черномагическое — я собирался. Примерно сразу после того, как, — Алекс продемонстрировал свою татуировку на среднем пальце. Там, рунами Фейри, было выведено «Doom». Что имело весьма неприятный перевод. Совсем не такой, как с латиницы.
Дум всегда успокаивал себя тем, что он не сводит её лишь потому, что та оказалась созвучна его прозвищу. И вовсе не по той причине, что татуировку фейри могли вывести лишь эти же самые, поганые фейри.
