Осколки свинца врезались в стены и перебили один из проводов, вызвав очередную вспышку, после которой в помещение потянулся дым и запах жженой пластмассы.
Адские колокола!
Тонущему лайнеру только пожара не хватало.
Магия крика наги, превращая все на своем пути в камень — в том числе и воду, врезалась в лифтовую шахту, намертво запечатывая её в гранитном саркофаге.
— Финиш, — обреченно выдохнул Алекс, но, увы, полежать и подумать о вечном ему не дали.
Нага, замахнувшись сразу четырьмя руками, помчалась в его сторону. И то, что их разделяло метров двадцать — её нисколько не замедляло. Наоборот — двухметровая красотка с четырех метровом хвостом, общим весом под семь сотен килограмм, скользила на скорости, просто невероятной для её комплекции.
Дум усилием воли призвал свой накопитель и оттолкнулся от пола посохом за мгновение до того, как на него обрушился град из стальных ударов.
Клинки, не встречая ни малейшего сопротивления легко рассекали сталь, оставляя на полу глубокие, искрящиеся разрезы, через которые постепенно утекала вода.
Алекс же, поднявшись, понял, что находился в опасной близости от Наги.
Нет, в программу школы Фоллен входило обучения боя на посохах и даже фехтования, но это не значит, что Дум мгновенно превратился в Рэмбо.
На кулаках он мог выдержать несколько раундов, но против четырех рукой твари с явным намерением его покромсать…
Он выставил перед собой посох. Десяток печатей слились в одну и из неё, в тот самый момент, когда тварь замахнулась мечами и выстрелила копьями в неистовом выпаде, вылетел поток черного ветра.
Влив в заклинание не меньше сотни своей и трех сотен у.е.м. из накопителя, Алекс умудрился разорвать дистанцию весьма нетривиальным образом.
Нага от столкновения проскользила всего на метр назад, а вот сам Дум, подчиняясь законам физики, отлетел в сторону шахты и несильно, но ощутимо, врезался в каменный саркофаг.
По затылку потекло что-то влажное и теплое.
— Да твою мать! — зарычал Дум.
Сама Нага отделалась легким испугом. Учитывая её врожденную способность использовать стихию воды по своему усмотрению, она успела поднять на пути заклинания водяную стену. И черный ветер, внутри которого находилось проклятье гниения, практически полностью оказалось поглощено прозрачной завесой.
Вода, впитав магию, кислотой обрушилась на пол, постепенно его прожигая. На самой же Наги лишь несколько чешуек «обуглилось» и обнажило плоть, покрывающуюся желтыми гнойниками.
— Не смейте повышать голос, дамочка! — воскликнул Дум и призвал проклятье, которое за последние дни использовал слишком часто.
Правда, чтобы пробить артефакт на поясе Наги, ему пришлось использовать куда больший объем сил. Так что когда губы морской обитательницы слиплись, то Алекс обнаружил в сухом остатке пару сотен у.е.м. в своем источнике и чуть больше в посохе.
А тварь, размахнувшись оружием, уже летела в его сторону.
— Терпеть не могу жаренную рыбу.
Дум упер посох в пол и, запрыгнув на стену, усилием воли притянул обнаженный, искрящийся кабель прямо в воду, разлившуюся на полу.
Несколько секунд, что ему пришлось изображать из себя актеры старых китайских фильмов, Алекс наблюдал за тем, что значит «уязвимость к молнии».
Нага, извиваясь в немыслимых позах и крича так, что кровь из ушей потекла в самом прямом смысле, постепенно сгорала во вспышках желтого и белого цветов.
Запах копченой селедки заполнил пространство и Алекса заслезились глаза.
Когда систему наконец замкнули сработавшие предохранители, то упавшее на пол тело сложно было назвать чем-то, кроме как испорченным ужином любителя суши.
Горелым, покрытым черной и кровавой коркой, шести метровым созданием из обугленной плоти.
— Проклятье, — выругался Алекс.
Он, опустившись на сухой участок пола, ударил посохом о землю и разрезы, оставленные Нагой, расползлись чуть шире. Вода падала в них неспешным водопадом, а Дум уже, надкусив большой палец, выводил символы на правой руке.
У него не было с собой накопителей у.е.м., так что придется восполнить запасы магии дедовским методом. Благо на лайнере находилось достаточное количество душ, чтобы отщипнуть у каждой немного и при этом никого не убить.
Энергетический вампиризм — одно из искусств черной магии, за которое можно было улететь на кичу не меньше, чем сходу на пожизненное.
Об этом, разумеется, Алексу сообщили линзы, но он проигнорировал сообщение и, закончив чертить символ, потянулся своей волей к душам пассажиров.
— Терпеть… не могу… канализацию… — процедил он сквозь замутненное сознание.
Глава 41
Алекс, не тратя ни секунды на раздумья, с головой ушел в говно и мусор. И, самое поганое, ему при этом еще рот пришлось открыть. Так что, когда над головой прогремел взрыв, а осколки начали падать рядом с ним в воду, он молился Локи и Геккате, чтобы не познакомиться во вкусовом отношении с подноготной жизни Хай-гардена.
Дум провел под водой примерно полминуты — этого хватило, чтобы дождь из пылающих осколков закончился.
Вынырнув и, тут же сблеванув, он доплыл до лестницы и, терпя жуткую боль, взобрался по ней к одному из стоков, где, в широкой трубе, разлегся раскинув руки в разные стороны.
Весь в гнилой, тухлой воде, в испражнениях, пахнущий дерьмом, троглодитами и гарью, он лежал и пытался отдышаться, пока не вспомнил о самом важном.
— Только бы пронесло…
Каким чудом он успел захватить с собой Уилсона, которого Гаркус не посчитал нужным поднять с пола — Алекс понятия не имел. Может слепая удача, а может в кое-то веки покровители черной магии обратили на него внимание без желания поиздеваться.
— Нет, скорее удача, — пришел к закономерному выводу мальчик.
Он вытащил магазин из рукояти и, чуть дрожащими руками, достал патрон. Разобрав гильзу и отложив пулю, Алекс насыпал пороха на рану, оставленную адамантиевой иглой.
Дум понятия не имел, подхватил ли он какую-нибудь заразу за то время, что провел в, прямом смысле этого слова — в говне, но надеялся, что пронесло.
И, все же.
— Блять! — закричал он, когда искра, высеченная ударом пули о металлическую защелку магазина, превратила горстку черного пороха в короткую вспышку.
Запахло горелой плотью, а Алекс, все же, потерял ненадолго сознание.
* * *
Все те, кто в данный момент находился на нижних палубах лайнера, почувствовал недомогание. Как будто предвестник легкой простуды. Немного закружилась голова. У кого-то прихватило в боку. Ненадолго затошнило.
Но, так же быстро, как недомогание накатило, так же оно и схлынуло. И никто из них не знал, что их души теперь были ранены. Несильно, совсем немного, но достаточно, чтобы вспомнить старые обиды на злых сверстников или припомнить боль, причиненную самыми родными.
