Клятые фейри выбили её, когда поймали Алекс за тем, что он взламывал их базу данных, выясняя все, что только мог о четверке избалованных дворян. Ключ к базе ему дала девушка, которая, как он думал, работала секретарем в посольстве… кто же знал, что это дочь Мэб.
— Это длинная история, — процедил уродец. — И её тебе расскажут в аду души тридцати фейри, которых ты убил!
— Тридцати четырех, — поправил Алекс все тем же, лишенным эмоций тоном. — И я рад, что ты понимаешь, что все они — горят в пламени бездны. Потому что это именно то место, куда ты сейчас отправишься.
Фейри что-то закричал на своем языке и взмахнул мечом.
Глава 52
От меча начали расходиться черные всполохи. Крыльями неведомых птиц они все шире и шире распространялись над лайнером, пока не накрыли его очертаниями какой-то ужасной морды. То ли демон, то ли монстр из легенд, еще помнящих живых богов.
С диким ревом, заставившим Алекса пригнуться, будто в надежде, что это спасет его от давящего шума, она распахнула в небе свою пасть и обрушила на лайнер целый рой из созданий тьмы, напоминающих собой фей тьмы… если бы феи выглядели как союз инцеста двух, больных гонореей и чумой гоблинов.
— Проклятье, — выругался Алекс.
То, что призвал в эту реальность Кельвин (или то, во что превратилось это немертвое порождение Дану) походило на магию фейри, но искаженное магией демона.
Алекс поднял посох и с силой ударил им о корабельную сталь. В этом не было никакой необходимости, но сила, хоть и разная, имеет общее свойство ощущений.
И пусть таким нехитрым способом, пусть самую каплю, но чувствуя как нервный импульс проходит по мышцам, как они сокращаются под его волей, как кровь разгоняет кислород по тканям, Дум прибавлял себе несколько грамм этой самой силы.
А, видит бездна, ему сейчас требовался любой «лишний» грамм силы.
Десятки миниатюрных, но невероятно сложных печатей, каждая из которых в отдельности не имели никакого значения и смысла, но вместе они сливались с немыслимой скоростью в узор столь сложный и непонятный, что от взгляда на него у непросвященного мага могла закружиться голова.
Лишь маги ступени Адепта могли бы понять, что за заклинание сотворил Алекс, и лишь те, кто находился выше, могли бы попытаться повторить. Но не так быстро и не в таком количестве — не у всех бы хватило остроты разумы и силы воли контролировать столько потоков энергии одновременно.
— Твои жалкие попытки ни к чему не приведут, человек! — кричал одержимый, пока поток демонических гоблинов обрушивался на лайнер.
Мелкие твари с красными глазами и пылающими демоническим огнем клыками терзали обшивку. Они отрывали от неё небольшие куски, проглатывали, а затем взрывались шаром хаотического огня, мгновенно превращающимся во втягивающуюся воронку.
Когда гоблины уже почти упали градом на плечи Алексу, то вокруг него внезапно вспыхнула сфера из лоскутов черного и алого тумана. Черная магия и магия демонов сплелись воедино, чтобы предстать в образе туманного шара. И каждый гоблин, упавший на его грань, исчезал в душераздирающим писке, будучи мгновенно поглощенным в бездонную пропасть.
— Прячешься за своим щитом? — смеялся фейри. — Это лишь замедлит твою агон…
— Хорош… трепаться… — с трудом проговаривал Дум. Он не мог позволить себе воспользоваться отложенным на будущее арсеналом, учитывая, что уже использовал отложенное заклинание, на которое имел совершенно иные планы. — мы… тут… деремся… а не… в свою… игру… соревнуемся…
Сфера, кружащая вокруг Алекса, постепенно сжималась. С каждым новым поглощенным гоблином она становилась меньше, но плотнее. И, когда очередное исчадье исчезло на её грани, с громким криком, вкладывая и его в свои чары, Дум поднял посох и нанес им мощный дробящий удар.
В ту же секунду сфера, сжавшись до размеров меча для боулинга, взмыла черной звездой в небо, оставляя после пылающий шлейф демонического огня. Рассекая, будто пуля, поток гоблинов, она вонзилась в черную пасть и взорвалась маревом хаотического пламени.
Алекс же, разбивая о собственное колено припасенный накопитель, вновь взмахнул своим посохом.
— И это все? — продолжал смеяться уверенный в своей неоспоримой мощи, одержимый. Он стоял на самом носу уже надломившегося пополам лайнера. Вокруг бушевали кровавые волны и лоскуты пламени от сгоравших в небе гоблинов падали вокруг. — Жалки трюки?! Все на что способен черный маг?!
Алекс промолчал. Вместо этого, он поднял посох высоко над головой. Его зеленые глаза вспыхнули светом чистой и незамутненной воли. Воли разума и воли магии. Вытягивая всю магию из обеих источников и до суха выпивая силу из посоха, Алекс раскрутил накопитель над головой.
Воздух вокруг него, поднимаясь в небо высоким шлейфом, начал постепенно чернеть, пока не превратился в вихрь жидкого мазута. Тот с жадностью втягивал в себя пламя осыпавшихся мотыльками сгоравших гоблинов. Вытягиваясь в небо высоким столпом, он сжимался все туже и туже, пока уже сам не распахнул пасть, представ огромной огненной змеей с черной, сверкающей тьмой чешуей.
Дум, едва удерживая совокупную мощь сразу трех заклинаний, дрожащими руками вновь обрушил трещащий посох на голову противника.
Его накопитель, не выдерживая проводимую через него энергию, начал в буквально смысле рассыпаться прямо на глазах. Сквозь светящиеся силой и магией руны скользили глубокие трещины из которых вытекала осязаемая энергия. Она сжигала черной кислотой остатки крыши лайнера, уходя с шипением куда-то вглубь.
— Ну давай! — азартно выкрикивал Кельвин. Он будто приветствовал контр-атаку противника. — Давай! Я покажу тебе, что такое — настоящая сила!
Выставив перед собой меч, одержимый зашептал что-то на енохианском языке. Шелковые ножны-темница, куда Алекс заточил клинок Азазеля, затрепыхались и начали постепенно разрываться. Через мелкие прорехи сквозь них просачивалась тьма, поглощавшая даже мрак чешую огненной змеи.
Перед Кельвином возникла та самая воронка, где исчезали заклинания. Только в этот раз её размеры были таковы, что она тенью смогла накрыть не только лайнер, но и окружавшие их воды.
Одержимый чуть согнулся под давлением могучего заклинания, превзошедшего ступень Адепта, но все равно смог поглотить его. Пусть медленно, но змея, не достигая цели, исчезала в воронке.
— Это твоя смерть, Алекс! — окончательно обезумев, теряя остатки человечности или звериности, превращаясь постепенно в какого-то крылатого демона, одержимый с алчностью облизывался заостренным языком. — Смотри и…
— Я же сказал, — Дум, отбросив расколовшийся посох, стоял на одном колене. Рука согнута. Левый глаз, заплывший от стекавший на лоб крови, почти полностью закрылся. А второй немного прищурен. В колено уперт локоть, а правая рука сжимала пистолет, в который Дум уже вгонял стянутый с Георгия магазин. — Много треплешься.
