— Нет, я серьезно, Грибовский, — Алекс мысленно активировал кольцо-накопитель и поймал появившийся из воздуха гвардейских посох черной магии.
Почти полтора метра дерева, выдержанного тринадцать месяцев в крови невинно убиенной, изрезанный самыми разными пентаграммами и символами.
[Объект: Информация засекречена]
Каламбур, однако.
Дум располагал довольно мощным накопителем черной магии, выданным им самой Гвардией, но при этом та отказывалась расщедриться на военные линзы с расширенным доступом к сети, так что Алекс все еще щеголял в гражданских. А они, в свою очередь, не могли просканировать этот клятый посох.
— Будет жарко.
И, в подтверждение своих слов, Алекс ударил посохом о землю. Он мысленно потянулся к одному из источников магии, спрятанных где-то внутри его души.
Каждый маг всегда представляет себе это по разному. Дум слышал от одной ведьмочки, что та видит свою душу как огромную, мятую постель.
Нимфоманка… чуть ногтями кожу с Дума тогда не сняла.
В случае с Алексом в роли «кровати» выступала тривиальная темнота, внутри которой горело два огонька. Один темно-фиолетовый с лиловыми оттенками — магия тьмы. А второй — одновременно всех оттенков радуги и при этом багряно красный. Магия хаоса.
Именно её Дум зачерпнул и направил сквозь себя и посох.
— Лампочка ходячая, — проскрипел Грибовский и сделал шаг назад.
Учитывая, что вокруг ног Алекса пылало демоническое пламя, то это было весьма благоразумное решение.
— Ну, — Алекс выдохнул. Над ним вспыхнула черно-магическая печать. — понеслась!
Мощный поток тьмы выбил люк и, одновременно с этим, Алекс буквально впрыгнул внутрь клуба.
По ушам тут же ударили низкие басы, а ритмичная, стучащая и скользящая музыка, тронула ненадолго его ритм бешено стучащего сердца.
Атмосфера здесь была такой же, как и всегда.
Приглушенный свет, создавший мираж едкого полусумрака, который лишь усугублялся дымом от сигарет, кальянов, сигар и трубок, вместе с дым машинами и прочей атрибутикой.
Свет красных, розоватых и алых софитов пронзал мрак подсвододного пространства, но не достигал пола, а застывал где-то по середине, трансформируясь в плывущие над головами танцующих около сцены или пилонов, на танц-полах, в некие иллюзии самого разнообразного содержания.
От сексуально приоткрывшей рот вампирши, до бутылки с дорогим вином, в которой, на самом деле, плескался вовсе не алкоголь, а сама она при этом больше походила на гитару.
У самих же пилонов, застывших в столпах даже не белого, а серебряного цвета крутились обнаженные танцовщицы такой красоты и сексапильности, что у неопытного посетителя любого пола могло стать очень жарко в штанах.
И всю эту красоту бескомпромиссной свободы и тьмы вдребезги разбило появление Алекса. С Уилсоном Младшим в правой руке, черным посохом в левой, окруженный пламенем Хаоса, он направил первое заклинание в сторону диджейского пульта.
В конечном счете, даже сейчас он не мог позволить себе повредить любимое место в этом заведении — дубовую, обшарпанная поверхность стойки бара; высокие стулья на деревянных ножках, несколько автоматов для разливного пива, пара пилонов, суетящиеся барменши и бармены, а позади огромное зеркало заставленное полками с разнообразными бутылками.
Костяной череп, окутанный черным туманом, врезался в стойку с пультами и отбросил в сторону едва успевшего защититься молодого черного мага.
Алекс не обращал внимания на сообщения линз о примененном заклинании. Он и так знал, что это было и сколько у.е. м… Потребляло.
— СТОЯТЬ! — взревел за спиной Грибовский, обнажая свой гигантский адамантиевый меч и беря на прицел группу оборотней, решивших обойти Алекса с фланга.
— Свет-р-р-рый! — прорычал один из них. — В пр-р-ошлый р-р-раз нам помешали.
— Пасть закрой, шпиц переросток.
Кажется, это был Клайв О’Шонесси — любитель фланелевых рубах и потертых джинс. Оборотень, которого в прошлый раз Грибовский кинул с прогиба и сломал последнему хребет. А оборотни очень любят свой хребет… и очень не любят, когда смертный светлый швыряет их как щенят.
— Еще один шаг, — Алекс дважды ударил посохом о пол. Между ними с Грибвоским и умертвиями, вампирами, оборотнями, черными магами, парой личей и еще тройкой других, куда более опасных темных существ, возникла полоса из огня хаоса. Странно, но с каждым новым столкновением с демонами, Дум все лучше и лучше пользовался этим источником… — и, Ночь мне свидетель, я превращу вас в радиоактивный пепел.
— Алекс — магия демонов не радиоактивна.
— О, привет, Валери. Как жизнь? Можно двойной русский чай?
— Я бы сделала, но, — обворожительная бармен развела руками и указала взглядом на мигающую тревожную кнопку.
— Ох… — только и выдохнул Алекс.
После этого ему вдруг как-то резко стало почти нечем дышать. Будто он очутился в жаркий полдень посреди пустыни. А еще тени вокруг заплясали неподконтрольный ему танец. Да и пламя хаоса стало мерцать все тише и тише. Будто тот самый скулящий щенок, оно пыталось выбраться из-под контроля Алекса и забиться в самую дальнюю щель.
— Мистер Думский, — прошелестел песчаный голос. — на этот раз вы зашли слишком далеко.
Из приватной ложи вышел хозяин заведения.
Более известный, как властитель сотни джинов, Пустынным Шакалом, подчинивший Червей, стерегущих врата за Грань, мастер глубин, хозяин черных песков и кровавых вод.
Он выглядел так же, как и всегда.
Черный классический костюм, прямые брюки, из кармана пиджака высовывался треугольник серого платка. Белая сорочка, выстиранная до состояния, что в свете софитов клуба она сияла настоящим звездным светом.
Широкий галстук в цвет платка спускался куда-то вниз живота.
Козлиная бородка, ухоженная и чем-то напоминающая гусарскую. Остро очерченные скулы, широкий нос, тонкая полоска вечно сжатых губ и прическа, которая стоило больше, чем рабочие на фабриках и заводах получали за месяц.
И единственным, что выбивалось из усредненного образа финансиста — пучок белых, даже не седых, а именно белых волос, который брал свое начало из центра лба и уходил к затылку.
Ну и разумеется, извечный спутник Фаруха — «Молчаливый Блэк».
А именно — парящий над левым плечом Фаруха белый череп, на котором были выбиты различные символы и иероглифы. Череп всегда улыбался и порой даже открывал рот, но никогда ничего не произносил.
В руках он держал очередную трость — на самом деле, скрытый под личиной древний магических артефакт. Жезл. И именно благодаря этому жезлу внутри все растущей тени Фаруха кружилась песчаная буря из черного песка, а вокруг ног плескалась кипящая кровь.
