Документ настолько красноречив, что не требует комментариев – достаточно обратиться непосредственно к тексту.
После докладов по указанному вопросу секретарей Западной области, Северо-Кавказского крайкома, Днепропетровского обкома партии (В. А. Строганова) и секретаря ЦК КП(б)У С. В. Косиора было решено: «Обязать ЦК КП(б)У и СНК УССР под личную ответственность тт. Косиора и Чубаря закончить план заготовок зерновых и подсолнечника до конца января 1933 года»
[523].
Еще более жесткие календарные сроки устанавливались для двух других регионов. А дальше шло «разъяснение» того, почему произошел срыв планов, и предлагались методы влияния на изменение ситуации. «Ввиду того, что в результате крайне слабой работы и отсутствия революционной бдительности ряда местных парторганизаций Украины и Северного Кавказа, в значительной части их районов контрреволюционные элементы – кулаки, бывшие офицеры, петлюровцы, сторонники Кубанской Рады и др. сумели проникнуть в колхозы в качестве председателей или влиятельных членов правления, счетоводов, кладовщиков, бригадиров у молотилки и т. д., сумели проникнуть в сельсоветы, земорганы, кооперацию и пытаются направить работу этих организаций против интересов пролетарского государства и политики партии, пытаются организовать контрреволюционное движение, саботаж хлебозаготовок, саботаж сева, – ЦК ВКП(б) и СНК СССР обязывают ЦК КП(б)У, Севкавкрайком, СНК Украины и крайисполком Севкавкрая решительно искоренить эти контрреволюционные элементы путем арестов, заключения в концлагерь на длительный срок, не останавливаясь перед применением высшей меры наказания к наиболее злостным из них.
…ЦК и СНК указывают партийным и советским организациям Советского Союза, что злейшими врагами партии, рабочего класса и колхозного крестьянства являются саботажники хлебозаготовок с партбилетом в кармане, организующие обман государства, организующие двурушничество и провал заданий партии и правительства в угоду кулакам и прочим антисоветским элементам. По отношению к этим перерожденцам и врагам Советской власти и колхозов, все еще имеющим в кармане партбилет, ЦК и СНК обязывают применять суровые репрессии, осуждение на 5-10 лет заключения в концлагерь, а при известных условиях – расстрел»
[524].
Особую же смысловую нагрузку несли пункты постановления, которые, на первый взгляд, должны быть «инородным телом» на фоне разговоров о чисто хозяйственных вопросах – о национальной политике и украинизации. ЦК ВКП(б) и СНК отмечали, что «вместо правильного большевистского проведения национальной политики в ряде районов Украины украинизация проводилась механически, без учета конкретных особенностей каждого района, без тщательного подбора большевистских украинских кадров, что облегчило буржуазно-националистическим элементам, петлюровцам и пр. создание своих легальных прикрытий, своих контрреволюционных ячеек и организаций»
[525]. Постановление содержало указание на то, что ЦК КП(б)У и Совнарком Украины должны «обратить серьезное внимание на правильное проведение украинизации». Здесь же указывалось на необходимость «изгнать петлюровские и другие буржуазно-националистические элементы из партийных и советских организаций, тщательно подбирать и воспитывать украинские большевистские кадры, обеспечить систематическое партийное руководство и контроль за проведением украинизации»
[526].
Злонамеренность увязки вопроса об украинизации с вопросами срыва хлебозаготовок и масштабами сопротивления классового врага сразу давала понять, что под серьезный удар попадает вся политика коренизации.
И уже никаких сомнений не оставляли оценки, положения документа относительно украинизации на Северном Кавказе, то есть, прежде всего, на Кубани, этнический состав населения которой на 70 % был украинским. Еще раз заметим, что в любом регионе Союза ССР выходцам из Украины, сохранению их национальной самобытности и развитию культуры особое значение придавал Николай Скрыпник. Однако то, что говорилось в постановлении, в буквальном смысле слова било «обухом по голове» своей безапелляционностью и подчеркнуто нажимным тоном: «В особенности ЦК и СНК отмечают Северо-Кавказскому крайкому и крайисполкому, что легкомысленная, не вытекающая из культурных интересов населения, не большевистская “украинизация” почти половины районов Севкавказа при полном отсутствии контроля за украинизацией школы и печати со стороны краевых органов, дала легальную форму врагам Советской власти для организации сопротивления мероприятиям и заданиям Советской власти со стороны кулаков, офицерства, реэмигрантов-казаков, участников Кубанской Рады и т. д.»
[527].
Таким же категоричным было и первоочередное требование: «Выселить в кратчайший срок в северные области СССР из станицы Полтавской (Северный Кавказ), как наиболее контрреволюционной, всех жителей, за исключением действительно преданных Соввласти и не замешанных в саботаже хлебозаготовок колхозников и единоличников, и заселить эту станицу добросовестными колхозниками-красноармейцами, работающими в условиях малоземелья и на неудобных землях в других краях, передав им все земли и озимые посевы, строения, инвентарь и скот выселяемых.
…Немедленно перевести на Северном Кавказе делопроизводство советских и кооперативных органов “украинизированных” районов, а также все издающиеся газеты и журналы с украинского языка на русский язык, как более понятный для кубанцев, а также подготовить и к осени перевести преподавание в школах на русский язык. ЦК и СНК обязывают крайком и крайисполком срочно проверить и улучшить состав работников школ в “украинизированных” районах»
[528].
Обращает на себя внимание двоякий смысл использования кавычек для слова «украинизация». Причем, акцент явно смещается в плоскость восприятия явления как противоестественного, негативного. А еще чувствуется незамаскированный вызов общественному мнению: ведь всем было хорошо известно, кто населяет Кубань и какой язык жителям региона ближе, понятнее. Ее генетический код не смогли уничтожить русификаторские усилия и в течение долгих последующих десятилетий, что бросается в глаза каждому, кто и сегодня слушает особенности речи, произношения представителей Северного Кавказа: украинская основа не просто прорывается, чувствуется, а нередко и доминирует.
