Николай Алексеевич вспоминал то время с какой-то особой, тихой нежностью. Сколько было юношеского задора, неуемной энергии, как радовался каждому удачному выступлению перед рабочими, когда в глазах слушателей читал восприятие идей, которые пропагандировались, чувствовал строгую, скромную благодарность. И еще как беззлобно, бесшабашно смеялись над филерами, когда товарищи по организации рассказывали друг другу о том, как в очередной раз удалось ловко избавиться от «хвоста», сбить с толку верных служак самодержавия.
Однако, к сожалению, последнее удавалось не всем и не всегда. Столичная охранка выследила искровскую организацию и в ночь с 3 на 4 декабря 1902 г. совершила налет, разгромила руководящее ядро, арестовала около 30 человек.
Н. А. Скрыпнику удалось скрыться, сменить адрес и не один раз. Таясь от жандармов, он наведывался на рабочие собрания, в бараки.
Но 2 марта, не «дотянув» 2 дня до «годовщины» первого ареста, попал-таки в руки жандармов.
Опять ссылка. Однако подальше, чем в первый раз. На этот раз в Якутию, на целых четыре года под гласный надзор полиции. Хотя всего царским охранникам выведать тогда и не удалось. Наказание было определено за организацию «студенческих беспорядков» и подготовку демонстрации.
Ничего не поделаешь. Дальняя, безрадостная дорога. Вот, правда, большая удача – новые товарищи по этапу – Ф. Э. Дзержинский, И. Х. Лалаянц, М. С. Урицкий. Жадно, словно губка, впитывал все, чему учили старшие, более опытные друзья. Вот где были настоящие уроки революционной мудрости, заменявшие многим начинающим борцам университетскую науку. А можно ли академическим путем приобрести такие прочные интернационалистские чувства, как на нарах пересыльных пунктов, когда украинец, русский, поляк, армянин, еврей согревают друг друга под хлипеньким арестантским одеялом теплом собственных тел, спасают от холодной смерти. Да и что им делить?
Полные благородного гнева рассказы Феликса Дзержинского о положении польских рабочих и крестьян лишь в незначительных деталях отличались от таких же рассказов о бедствиях армянских трудящихся. Поэтому настоящим революционерам и патриотам боль и чаяния другого народа были такими же близкими, как и свои.
Когда до Красноярска осталось несколько этапных переходов, Николай Скрыпник случайно узнал от тюремного врача, что выяснилась принадлежность его к искровской социал-демократической организации, а это обещало привлечение к суду и несомненное усиление меры наказания.
Решение пришло сразу – бежать. С товарищем по ссылке Николаем Лысиком составили план. Когда прибыли в село Маломанзурка, невдалеке от Верхоленска, еще днем заметили небольшую лодку, одиноко прижимавшуюся к берегу. В полночь вернулись к ней и тихонько отчалили в ночную тьму через неизвестную стремнину реки. Что же их ждет?.. Не оставалось ничего другого, как положиться на удачу.
И на этот раз она не подвела. Нос лодки мягко коснулся противоположного берега. А к утру друзья были уже далеко от того места. Ищите, куда пролегал их путь! «Искра» посвятила этому побегу специальную заметку.
Беглецы хорошо понимали, что власти не простят их поступка-вызова. Они не могли знать дословного содержания депеши, разлетевшейся во все уголки России. Губернаторам, градоначальникам, оберполицмейстерам, начальникам жандармских и железнодорожных полицейских управлений предписывалось «принять меры к розыску названных Михаила Лысика и Николая Скрыпника и, в случае обнаружения, обыскать, арестовать и отправить в распоряжение якутского губернатора, известив об этом департамент». Но беглецы понимали, что подобный документ должен появиться, и о его сути сомнений не возникало.
Таясь, с большим трудом добрались до Европейской части страны. Вот и Волга, Царицын. Но задерживаться опасно. И Николай Алексеевич постоянно меняет место жительства. Саратов – Вольск – Нижний Новгород. В каждом городе постоянная смена жилья. Случайные мизерные заработки, которые и заработками назвать трудно: а что же еще могли дать случайные уроки, выполнение отдельных чертежных заказов. Постоянной работы не только не было, ее следовало и остерегаться – залог пребывания на свободе был именно в постоянных сменах места жительства, работы, даже имени.
Неизменным же при любых условиях оставалось одно – преданность революционному делу и подпольная деятельность. Где бы ни появлялся Николай Алексеевич, он обязательно входил в контакт с местными социал-демократами и благодаря присущим способностям и чертам характера: широкой эрудиции, инициативности, ораторским данным, организаторской жилке, – как правило, выдвигался в руководящие группы социал-демократических организаций.
В Саратове его хлопотами был налажен выпуск листовок и прокламаций. Когда находился в Нижнем Новгороде, решился отправить первые корреспонденции в «Искру». Поводом стали судебные процессы над сормовскими рабочими, участниками известной майской демонстрации в 1902 г., и участниками демонстрации в Саратове.
Разоблачив судебные заседания как сфальсифицированные, как фарс, передав пламенное содержание выступлений, мужество стойких революционеров, среди которых были П. Заломов, П. Моисеев и др., Н. А. Скрыпник завершал первую корреспонденцию пророческими словами: «Горько и тяжело здесь у всех на душе от этого приговора, но вместе с тем весь этот суд, и само ведение суда, и эти закрытые двери, все поведение товарищей, которых отправляют в ссылку, защитников и самих судов невольно заставляют убеждаться, что эта “пожизненная” ссылка не будет такой. Пусть самодержавие прячется за закрытыми дверями судов, пусть оно в последней агонии отправляет в ссылку и вешает борцов за свободу, – наемной стае лживых и гнусных шпионов, продефилировавшей в суде, мы противопоставим сознательную и солидарную армию рабочего класса, и растворятся, наконец, двери всероссийской тюрьмы. Что приговор не испугает, а лишь заставит с еще большей энергией бороться каждого, в ком бурлит мысль и живое чувство, – это абсолютно ясно. И если теперь выхваченные жандармами из толпы демонстранты показали яркий пример нравственной мощи, то недалеко уже время, когда большинство осознает, что это его обязанность сказать последнее и решительное: “Долой самодержавие!”»
[40]
Случилось так, что оба сообщения были помещены в одном номере «Искры» (№ 29, 1 декабря 1902 г.).
В Нижнем Новгороде задерживаться долго было тоже опасно. С помощью товарищей, в их числе был однокашник по Петербургскому технологическому институту Аносов, Н. А. Скрыпник незамеченным выехал в Самару. Одновременно выполнял партийное задание – передал самарцам, которые представляли один из крепких искровских центров – «Самарское бюро «Искры»», тысячу рублей от новгородских социал-демократов, собранных для революционной работы.
«Самарское бюро “Искры”», или же Центральный комитет, возглавляли супруги – Глеб и Зинаида Кржижановские. Комитет опирался в своей работе на достаточно широкий актив агентов, корреспондентов «Искры», местных социал-демократов, находившихся в то время в Самаре. Среди них В. Невзоров, С. И. Радченко, В. П. Арцыбушева, Д. И. Ульянов, М. И. Ульянова.
